— Совсем немного. Надо, всего-навсего, отодвинуть несколько крестов с могил, которые я укажу.
— Всего-навсего… — беспомощно повторил я и поймал себя на мысли, что даже в слове «беспомощно» есть бес.
— Ну, некоторые каменные. Монолиты. Но ты справишься.
Значит, кресты на могилах не просто символ. Даже если под ним лежит нехристь, встать из-под креста он, она, оно не в силах. Я всегда думал, что могилы — это не просто хранилище. Это дверь. И открываться она может при разных обстоятельствах в обе стороны. А меня, стало быть, нанимают в привратники, в швейцары…
— Привратник — это поэтично, — согласился Джалиб, — ты же понимаешь: чему быть, того не миновать. У вас там в последней части Книги всё уже написано. К чему затягивать? Опять же — не согласишься ты, Макарушка, на таких царских условиях, — он кивнул на выходящую из моря, и дух у меня снова захватило, в голову ударила кровь, — мы с каким-нибудь бичом за флакон водки и пачку «Примы» сторгуемся.
— Если б могли сторговаться, ты бы меня тут не ублажал, — выдавил я, с усилием опуская глаза.
Мне хотелось её видеть. Видеть бесконечно. Пусть даже не прикасаться. Не разговаривать с ней. Просто видеть. Сидеть на этом берегу и смотреть, как она входит в лазурную гладь и, подобно Венере Боттичелли, выходит из моря. Что я готов был отдать за это тридцать лет назад? Всё! Абсолютно всё! Даже душу, потому что не знал её цены. Никто не предложил обмена.
— Ну? — поджимал бес.
— Гну, — только-то и мог ответить я.
— Я понимаю, что в моё честное слово ты не поверишь, но в Книге-то написано…
— Что этот залив может превратиться в огненное озеро, — вздохнул я.
— Данный пейзаж к этой вселенной никакого отношения не имеет. Что ты, как Иванушка-дурачок из русской сказки, ищешь, как выкрутиться и ещё приз при этом получить? — Джалиб явно начинал нервничать, правильнее сказать, беситься.
Одним взмахом руки он свернул видение. В глазах его снова засверкали молнии. Кошачьи усы встопорщились. Крылья африканского носа загуляли.
— Решай!
Если у человека нет сил, надо попросить их у Бога. В это я верил всегда. Душа свернулась в комочек и упала на самое дно сердца… Так, что эхо покатилось по гулкой пустоте сознания. Я зарыдал. У меня даже не слёзы, у меня ручьи полились из глаз.
— Господи, помоги!.. — крикнул я, сползая с кресла. — Господи, помоги!.. — стоя на коленях, я давился собственными рыданиями и просил последней защиты: — Господи, помоги, нет у меня больше сил! Господи, я всю жизнь прожил напрасно, но я Тобой создан! Помоги мне, Господи!.. Господи, прости и помоги!..
