Оставался у Турецкого единственный вариант ответа: это означает, что где-то у Геры хранятся материалы, добытые им и представляющие серьезнейшую опасность для фигурантов. Недаром же он еще и у Молчановых поселился, а не в гостинице, где все на виду… Вот за это его и не стали «пугать», как это делается обычно поначалу, а отдали киллерам, которые выполнили свою работу халатно. Ранили тяжело, но не добили, хотя и пытались. А почему не добили, угадать не трудно: вполне возможно, что их мог кто-то спугнуть, бежали-то они в свою машину быстро. Это слышала Катя от свидетелей Борониных. Значит, и первые шаги придется предпринять именно в этом направлении: начать искать спрятанные материалы. Время, затраченное на поиск, должно окупиться новой информацией.
А следователь Нарышкин, который так насолил Кате, – это типичный представитель «заказной» прокуратуры. По принципу: «Чего изволите?» Оттого и наглел при допросе Кати. Но они, вероятно, очень заинтересованы в развитии именно этой версии – чьих-то личных интересов в отношении телеведущей. Причем заинтересованы, скорее всего, заранее зная, что их версия ложная и закончится мелким конфузом. Но что им конфуз по сравнению с тем обвинением, которое может быть выдвинуто Москвой, по сути, крупному областному милицейскому начальнику. Хоть он и в отставке. Кстати, интересно знать, по какой причине и как давно? А там, где начальник УБОП, там и остальные руководители и правоохранительных, и силовых ведомств, и наверняка еще и администрации губернатора. Вон, какая цепочка! Поэтому, естественно, инициатива Москвы должна была в обязательном случае оказаться сорванной. Что и требовалось доказать. Школьная теорема, в каком там теперь классе это проходят?..
Сидя почти в самом хвосте самолета, Турецкий шепотом разговаривал с Валей. От нее шел тонкий аромат духов, который постоянно сбивал его с мысли, а она это замечала и, похоже, тихо радовалась про себя. А что делать было, женщина – она всегда, в любых ситуациях, сама собой остается, принимай, как данность и не раздражайся, Александр Борисович. И он принимал, а что ему оставалось еще делать? Тем более, что аромат был очень приятным и возбуждающим всяческие посторонние фантазии. Но уж как с ними-то бороться, Турецкий знал.
– Я тебя попрошу, Валюша, – мягко говорил он, отводя глаза от ее прямо-таки тягучего, проникновенного взгляда – ну, сестрички! – внимательно осмотреться у себя дома. Катя мне так ничего толком и не смогла объяснить по этому поводу… Наверное, он от нее скрывал, чтобы не накликать опасность, не знаю. Но я поступил бы на его месте точно так же. Это же азбука нашей работы.
