* * *
Вернувшись в «семерку» и мимоходом кивнув дежурному, сутулая фигура которого маячила в пустом, гулком коридоре отрядного барака, Грач бросил в тумбочку небольшой пакет с «вещами первой необходимости» и завалился на свою шконку. Забросил мосластые руки за голову и остановившимся взглядом уставился в обновленный свежей краской потолок. Его лихорадило от непонятной злости к Грязнову, который решил сотворить из него кумовскую суку. Вывод напрашивался сам собой, и вывод этот заставил Грача невольно содрогнуться.
Когда этот ублюдок, недоношенный Калистрат, посадил на заточку нового хозяина, какая-то тварь пустила по зоне слушок, что его, Пашу Грача, несмотря на его авторитет среди отрицаловки, можно вербануть в кумовские суки.
Ничего хорошего для Грача это не обещало. «Телеграфистами», которые пустили этот пахучий слушок, могли быть не только пристяжные Тенгиза, но и кое-кто из контролеров и администрации «семерки», которые брали от того американскую «зелень» и вынуждены были дудеть под его дуду.
Яснее ясного было одно: на Грача пошел массированный накат. Против него восстанавливали всю зону, и это в то самое время, когда он заявил о себе как о претенденте на место «смотрящего» и теперь сколачивал братву, настроенную против Тенгиза, чтобы уже всем колхозом заломать вконец осатаневших от своей безнаказанности южан.
Он даже не сомневался в том, что Тенгизу уже известна истинная причина столь срочного вызова Грача на допрос, и не сомневался в том, что южане не упустят этого случая. Сейчас они пустят по зоне слушок, будто Грач обгадился вконец, и никакой он не авторитет и не князь, а московский мент из него уже лапти плетет.
– Ох же, мать твою!.. – скрипнул зубами Грач, однако в этот момент скрипнула дверь, и на пороге застыла сутулая фигура дневального.
– Может, чифирку хлебнешь? – предложил он.
– Не откажусь.
Этот чифирок, который дневальный принес ему в черной, прокопченной кружке, не был «царским», но и он согревал душу. И то, что чифир предложил ему не какой-нибудь чиграш или камса зеленая, ходящая в прислугах, а бобер из опытных воров, говорило о многом. И в первую очередь о том, что ему продолжали верить. Что вселяло в него дополнительную надежду.
Кружку с чифирем можно было расценить и как тот факт, что братва уже устала от напористых, не знавших меры и не признающих Закона южан и, видимо, уже приходит к мысли посадить на паханский трон Грача, лишь бы он заломал Тенгиза с его прихлебателями.
