По дороге я все же заскочил в туалет, оторвал бумажное полотенце и протер обувь – хотя никакого удовлетворения данное очищение не принесло. Настроение болталось гораздо ниже ватерлинии, в голову лезли всякие неприятные мысли по поводу вызова на ковер. Я лихорадочно вспоминал, где мог накосячить – но увы и ах, в голову ничего дельного не приходило.
Шеф крайне мало понимал и в специфике работы IT-отдела, и в программном обеспечении. От Аллочки было известно, что он с трудом пользуется интернетом, не говоря уже о других прикладных программах. Но это ему было и не нужно – Колосов был хорошим администратором, и на всех ключевых должностях его фирмы работали первоклассные специалисты. Можно даже сказать, лучшие в городе. А некоторые фрилансеры – лучшие в стране. Программные продукты выпускались эксклюзивно, не тиражируясь, в единственном экземпляре, и поэтому стоили дорого. Зато были качественными и безопасными для заказчика – фирма завоевала свою репутацию, создала, так сказать, бренд.
Войдя в кабинет Колосова на четвертом этаже, я понял, что правильно угадал насчет неприятностей. Александр Иванович нервно ходил по кабинету, переругиваясь с кем-то по сотовому телефону. Дав отбой, он устало посмотрел на меня, и без предисловий выложил:
– В программе прописан шпион. В программе, которую мы создавали для «Сфинкса». Боже, как хорошо, что мы это заметили сами.
Он махнул мне рукой, и мы пошли в кабинет к его жене. У меня немного отлегло от сердца, ибо Алина Сергеевна, по крайней мере, перед повешением, разберется, кто виноват.
Однако, кабинет ее был закрыт, а секретарь сказала, что Алина только что поехала вниз, в IT-отдел. Чертыхнувшись, шеф поволок меня к лифту.
– Кто имел доступ к участку программы, проверяющей пароли? – мы вошли в обшитую металлом коробку, и, развернувшись, плечом к плечу, поехали вниз, вдвоем пялясь на табло с горящим номером текущего этажа, которое располагалось над лифтовой дверью.
Я уже было собирался сказать, что никто – кроме меня, когда картинка дверей лифта с горящей над ней цифрой 3 на какой-то миг застыла, и я отчетливо услышал название этого непритязательного полотна. Звучало оно так: «Если он мне сейчас ответит: „Никто!“, уволю на хрен этого мальчишку без выходного пособия, и пусть его служба безопасности прессует», – причем озвучка была Колосовская. А само табло, отсчитывающее этажи, вообще куда-то пропало. Металлическая панель, к которому оно крепилось, была, а цифирь исчезла.
