– Николя, что ты там возишься? Опоздаешь!
А то он об этом не знал! Тяжко вздохнув, Николенька попробовал втиснуться между столом и спинкой кушетки – иначе было не дотянуться до синего матерчатого переплета, выглядывавшего из-за массивной, в виде львиной лапы, ножки. Ну вот, еще немного…
– Николя, что это значит? Куда ты залез? Брюки помнешь, негодный мальчишка!
Тётя стояла в дверях Николенькиной комнаты, и глаза ее пылали праведным гневом. Еще бы! Как раз сегодня прислуга Овчинниковых, Марьяна отпросилась на пол-дня – у нее заболела двоюродная сестра, и девушке надо было «ходить за сродственницей». А тётя Оля, как назло, забыла напомнить ей, погладить Николенькину форму! Так что, пришлось супруге Василия Петровича самой браться за пышущий жаром чугунный утюг, принесенный дворником Фомичом, и проглаживать жесткие, суконные складки. Так что безответственное поведение племянника привело тётю Олю в негодование.
– Да, тётенька, сейчас! Тетрадка по латыни за стол завалилась…
– Следить надо за вещами и не разбрасывать, где попало – тогда и заваливаться не будет! И вообще, Николя, ты уже давно должен был уйти в гимназию. Снова опоздать хочешь?
Тётя Оля, единственная из домашних, обращалась к племяннику не «Николка» или «Николенька», а на французский манер – Николя. До замужества тётя окончила Московский институт благородных девиц – и там приобрела привычку вставлять в речь французские словечки и забавно коверкать русские имена галльским ударением. Николеньку это нисколько не задевало – наоборот, он находил речь тёти милой и очаровательно старомодной. В представлении мальчика, так же говорила, например, Татьяна из «Онегина», а так же тургеневские барышни.
Наконец-то Николеньке удалось дотянуться до проклятой тетрадки. Ухватившись покрепче – насколько сумел, тремя-то пальцами, – он дернул. Тетрадь, как ни странно, не поддавалась. Мальчик дернул еще раз; раздался треск, и тетрадь оказалась у него в руках. По полу раскатились чёрные бусинки, а из-за дубовой львиной лапы высунулся какой-то шнурок.
– Скорее, Николя, что ты копаешься?
Тётя была неумолима. Не мог же Николенька объяснять, что под столом обнаружилось что-то такое, чему там совсем не место? Бусинки какие-то, шнурочки… нет, тётя решительно не поймёт, как можно, опаздывая в гимназию, отвлекаться на подобную ерунду! Да еще и рискуя измять брюки, выглаженные ею с такими трудами! Но – не бросать же дело на полпути? Николка извернулся и ужом заполз еще глубже. Загадочные бусинки он подобрал и сунул в карман – и исхитрился, наконец, заглянуть в щель между плинтусом и ножкой.
