Я вздохнул.
Хочется, конечно, чтобы так и было. Но если это во мне говорит страх? Мозг в противовес изобретает всякие теории, оправдывающие желание отступить, не связываться, не видеть признаков катастрофы. Мозг тихо шепчет: парень, где ты, а где человечество? Твой писк никому ничем не поможет. Господи, мысли идут по кругу, кажется, думал уже об этом, кажется, решил уже для себя. И не с кем… не с кем! Вот Ритка, знает про дар, но видит в нем только возможность подняться на должность повыше в своей конторе и заработать денег. Судьбы мира ей не интересны. И с ее стороны я, наверное, выгляжу идиотом. У человека та-акое, а он мычит о доступности и бесплатности. Идиот-идеалист.
Тротуары у дома опять перекопали: поставили ограждение из синих жестяных щитов, вскрыли асфальт, добираясь до труб, и, выйдя из автобуса, мне пришлось идти в долгий обход ремонтируемого участка. Кое-где щитов, правда, не было, зияли прорехи, и колкая, серая щебенка уже лежала под новый асфальт толстым слоем, словно приглашая: срежь по мне.
Собственно, почему нет? — подумал я. Впереди виднелась еще одна прореха, чуть в стороне от арки, но все равно можно выгадать метров тридцать. Влез здесь, вылез там.
Щебенка похрустывала, напоминая о снеге, зиме, новом времени.
Значит, один. Значит, Сергей теперь не будет приходить на "Площадь Восстания" и "Технологический институт" и заряжать там. И вообще мы больше не будем видеться. Тошно.
А если выдохнусь я?
Я почти дошел до прорехи, как рядом, за щитами, взрыкнув, остановился у арки невидимый автомобиль, хлопнула дверца, стукнули каблучки.
— Погоди, — сказал мужской голос.
— Ну что еще? — нетерпеливо ответил ему женский.
— Ты уж поговори с ним понастойчивей, он же взрослый человек, должен понять. Это все-таки деньги, и вполне себе не маленькие.
— Да он уперся как осел!
— А не разводишь ли ты меня, а? Придумали какую-то комбинацию, я тебе заплачу, а там пшик…
— Спустись в метро и проверь!
— Я люблю, чтоб приходили ко мне, а не наоборот. Гора к Магомету, а не Магомет к горе. Если ты в курсе.
— Все, я пошла. Отпусти.
Что-то звякнуло, ладонь шлепнула по металлу дверцы.
— А поцелуй? — спросил мужской голос. — На прощанье.
— Дурак ты, Вовчик. Эм-м-м!
Поцелуй даже на звук вышел сочный, влажный.
— Неужели любишь его? — усмехнулся невидимый мужчина.
— Нет, но он по-своему прикольный.
— Ага, я видел, как он ходит! Гусь беременный!
— Но жить-то мне надо где-то. Ты ж к себе не зовешь.
