Мне вдруг жутко захотелось проснуться. Я даже глаза закрыл.
Раз-два-три — и ни Сергея, ни помертвевшего лица Светланы Григорьевны, ни зомби…
Увы.
Между тем, состояние было именно как во сне. Тягучее, тягостное. Муторное.
И все же я в метро. Не дома, в маленькой своей комнате. Не в постели.
Но если размышлять строго, отстраненно — и в детстве моем, и в юности наверняка были такие же дни. Сейчас это смутно вспоминается, но фон напирающей толпы, он вроде бы во мне жил всегда. Или это сейчас так кажется? А, может, я просто выделять это перестал, принял с возрастом как данность?
Толкнули — подумаешь. Прижались — подумаешь. Обступили — бывает.
С другой стороны, и поток мне раньше отклонять не приходилось. И люди меня на рельсы скинуть не хотели…
Голова кругом.
А Сергей, получается, тоже притягивает. Я как-то упустил его из своих размышлений. А ведь он должен понимать много больше моего. В любом случае, он — ключ.
В памяти всплыла искра, проскочившая между нашими ладонями. Блин, подумал я, искра эта неспроста, а если он меня таким образом инициировал? Я был в спящем, латентном состоянии, а он… И, конечно, как прорвало: люди, Светлана Григорьевна, Рита с поцелуями.
Я прищурился в пустоту. Вполне логично.
Значит, Сергей ищет сторонников. Иначе зачем еще инициировать? Чтобы одних стало больше, чем других. А другие — кто?
Я похолодел.
Так можно далеко зайти.
Все последующие попытки мои в чтении Френсиса были бесплодны. Забросив "покет", я думал, восстанавливал в памяти чуть ли не поминутно: разговор с Сергеем, барьер на переходе, зомби, сидящий на полу… Иногда мне казалось, что я очень близко подбираюсь к чему-то важному, но в результате сбивался с мысли, какой-то посторонний эпизод словно нарочно всплывал в голове, уводил в сторону…
Потом позвонила мама.
— Сынок, ты где? У тебя все в порядке?
— Все х-хорошо.
Я прикрыл телефон ладонью, чтобы приглушить шум поезда. Объяснять, почему я в метро, а не на работе, не хотелось.
— Как ноги? Не болят? Ты их массировал?
В этом вся мама. Десять тысяч вопросов в минуту.
— Д-да.
— Смотри, не забывай.
Я представил, как она, сидя на диванчике перед телевизором, грозит мне пальцем.
— Х-хорошо. Я с-сегодня п-попозже буду.
— Неужели девушка? — обрадовалась в трубку мама.
— Ну, м-мам…
— Все-все. Молчу. Береги ноги.
Я, вздохнув, отключился.
Как с мамой все сложно. Девушка — ее идея фикс. Я должен завести семью, я должен оставить потомство, мне и так уже к тридцати…
В общем-то она, конечно, права.
