Когда я два года назад пришел по объявлению наниматься, аттестовала меня именно Вероника Сергеевна. Погоняв меня по плану счетов, по учету "первички", по налогообложению, она сняла очки (еще большие, на пол-лица, а не узкие, как сейчас) и, близоруко щурясь, сказала: "Вы умненький мальчик, Николай. И очень цепкий. Я возьму вас своим помощником. Через полгода будете работать самостоятельно. Через год — квалифицируетесь на аудитора. Вы согласны, мой мальчик?"
У нее все были мальчиками и девочками. Наверное, когда тебе за шестьдесят, на многое смотришь по другому. В том числе на тех, кто моложе.
Мальчики и девочки. Детский сад. Игры в песочнице.
"А в-вас н-не с-сму-у…" — спросил я.
"Нисколько, — ответила она. — Меня не смущает ни ваша речь, ни ваша походка. Может быть, это даже плюс, мой мальчик".
И я согласился.
— Николай, мне бы табличку вставить.
— С-сейчас.
Вероника Сергеевна с техникой сложнее калькулятора не дружила. Даже боялась. От впервые погнавшего бумагу принтера, помню, пила валерианку.
Чтобы не насиловать ноги, я подкатился к ней на стуле. В-ж-ж!
— В-вот зд-десь н-нужно…
Нет, проще, конечно, сделать самому. Я потеснил Веронику Сергеевну, прибирая клавиатуру к рукам.
— С-сколько с-столбцов?
— Шесть.
— С-сюда?
— Чуть ниже. И второй столбец больше остальных.
— Тэ… т-так? — я щелкнул вставкой.
— Николай!
Стул подо мной с силой крутнулся, словно обретя свою волю.
— Д-да? — сказал я.
Чужие серые глаза. Сверла зрачков.
— Прекрасно! Безногое чудовище выползло на свет! — Светлана Григорьевна отпустила подлокотник. — Медленно ползем, Николай. Медленно!
Вероника Сергеевна со вздохом уткнулась в монитор. Я, отталкиваясь ногой, вернулся за свой стол.
— Ты понимаешь, что ты предатель?
Лицо Светланы Григорьевны уже горело. Она принадлежала к тому типу людей, которые могли накручивать себя до исступления. Что-то вроде Гитлера. Или еще какого невротика.
Я как-то пытался разгадать причины такого ее поведения. Обиняками да осторожными расспросами, что при моем заикании, конечно… Впрочем, неважно.
У Светланы Григорьевны были муж и два взрослых уже ребенка — сын и дочь. Муж замом кого-то там работал в городской администрации. Сын пил, причем прилично. Его лечили, кодировали. Он впадал в буйство. Дочь жила отдельно и вроде не бедствовала. А удачно или неудачно вышла замуж, я не знал.
Сама Светлана Григорьевна до развала Союза была парторгом на каком-то областном предприятии. Неистовое желание клеймить и обличать, наверное, оттуда, с тех времен. А злость… Злость, наверное, с этих.
