– Кажется, я становлюсь приверженцем лондонской школы психологии, – произнес он чуть слышно.
Остальные, кажется, так или иначе почувствовали то же самое, поскольку вскоре группа начала распадаться в соответствии с поступившим предложением. Мортон направился к тому окну, что было прямо перед ними, где притаившийся преступник только что задул свечу. Нолан устремился чуть западнее, к следующему окну, а Уилсон, в сопровождении Макбрайда с лестницей, двинулся вокруг башни к двум окнам с противоположной стороны. Сэр Уолтер Кэри вместе с секретарем пошел вокруг башни к единственной двери, чтобы попытаться проникнуть внутрь официальным путем.
– Он, конечно же, вооружен, – мимоходом заметил сэр Уолтер.
– Судя по всему, – ответил Хорн Фишер, – свечой он может натворить больше дел, чем большинство людей пистолетом. Хотя и пистолет у него, скорее всего, тоже имеется.
И едва прозвучали эти слова, как сомнения были разрешены раздавшимся громом. Мортон как раз подошел к ближайшему окну, заслонив широкими плечами отверстие в стене. На какой-то миг оно осветилось изнутри, как будто в башне полыхнул красный огонь, и многократное эхо повторило оглушающий звук выстрела. Квадратные плечи перекосились, и крепкая фигура повалилась в высокие заросли травы у подножия башни. Из окна маленьким облаком выплыл клуб дыма. Двое полицейских бросились вперед, чтобы поднять упавшего, но тот был мертв.
Сэр Уолтер выпрямился и что-то крикнул, но его слова заглушил звук следующего выстрела – возможно, это полицейские, зашедшие с другой стороны, решили отомстить за товарища. Фишер к этому времени уже успел подбежать ко второму окну, и его изумленный вскрик привел туда же и его патрона. Нолан тоже лежал, растянувшись во весь свой немалый рост, на траве, красной от крови. Когда они подобрались к ирландцу, жизнь еще теплилась в нем, но на лицо уже легла маска смерти. Он смог только жестом показать им, что для него все кончено, а потом попытался что-то сказать, не смог и махнул рукой, давая понять, чтобы они шли на другую сторону, туда, где остальные его товарищи уже осаждали крепость. Потрясенные столь неожиданными и столь скорыми смертями, двое мужчин смогли лишь молча повиноваться, но когда они подошли к двум окнам на другой стороне, там их ждало зрелище не менее поразительное, хоть и не такое кровавое. Двое оставшихся офицеров не были мертвы или смертельно ранены, но Макбрайд, накрытый своей лестницей, корчился на земле с поломанной ногой (его явно сбросили с верхнего окна башни), а Уилсон лежал ничком, совершенно неподвижно, точно оглушенный, уткнувшись рыжеволосой головой в серебристо-серые заросли. Его беспомощность, впрочем, оказалась временной, потому что, когда остальные вышли из-за башни, он зашевелился и стал подниматься.
