По правде говоря, боль была жуткая. Меня словно огнем прожгло.
Я опустился на колени, а Люси подбежала ко мне и обняла за плечи.
— Ох, Хэйз, какой же ты дурак. Полный кретин!
— Все в порядке: я просто дал им выиграть, как ты тогда на озере.
— Таж Хан прав — ты сумасшедший, — прошептала она сердито.
— Скажи им, что они победили, — попросил я. — И если они вытащат эту чертову стрелу, я дам им выпить из меня столько крови, сколько им захочется.
В общем, цена оказалась невелика — я выздоравливал быстро, — зато мне удалось завоевать уважение этих степных воинов и самого Таж Хана.
К вечеру вся наша монгольская компания прибыла в город — если можно так назвать две квадратные мили серых улиц и приземистых домишек, торчавших прямо посреди тундры. Назывался он Влоск и служил чем-то вроде отгрузочной станции, откуда руду доставляли дальше на запад, возможно, в Москву или Санкт-Петербург.
Люси уже раздобыла нам пропуск на воздушное грузовое судно, отправлявшееся в один из портов на Северном море.
Оттуда наш путь лежал прямиком в Англию, где базировались лидеры повстанцев. Впрочем, Люси объяснила мне, что еще несколько штабов сопротивления находились в Берлине, Мадриде, Стокгольме, Токио и Пекине. Иными словами, в городах, которые, если верить учебникам истории элитов, давно не существовали.
Похоже, людям Таж Хана не особенно нравился Влоск и вообще всякие постройки: они предпочли остаться на границе города.
С нами поехал только Таж Хан, чтобы проводить меня и Люси до машины, которой предстояло доставить нас на аэродром.
Спрыгнув на землю, я одобрительно потрепал по гриве свою лошадку. Мне стала нравиться эта смирная скотинка. Она была сильной, выносливой, преданной и давала людям все, почти ничего не требуя взамен.
Таж Хан что-то быстро сказал Люси, глядя при этом на меня.
— Он спрашивает, как твое плечо, — перевела она.
— Уже лучше. Все в порядке, — ответил я, свободно двигая рукой.
Главарь кочевников сам вытащил из меня стрелу, промыл водой и обработал тем же бальзамом, которым они лечили лошадей. Моя способность к быстрой регенерации довершила выздоровление.
Таж Хан нахмурил брови и сказал что-то еще.
— Он говорит — ему известно, что ты нарочно дал себя подстрелить, — сообщила Люси.
— Передай ему, что, при всем уважении, он ошибается. Его выстрел был таким быстрым и таким метким, что мне едва удалось спасти свою жизнь.
Как только она передала мои слова, он снова просиял улыбкой и что-то проговорил. Люси продолжала переводить:
