Гравитация засасывала нас с умопомрачительной быстротой, собираясь расплющить о пенившийся внизу береговой шельф. В последний момент Люси выпустила парашют. Я сделал то же.
Раскрывшийся купол резко дернул меня вверх и закружил в воздухе, но последние двести ярдов я все равно пролетел со скоростью сверхмощного «мерседеса» на пустынной автостраде. От удара о землю меня насквозь пронзило болью и с огромной силой отшвырнуло в сторону.
Я катился кубарем секунд десять или пятнадцать, пока не застыл в паре дюймов от тяжелого валуна.
По крайней мере под ногами была твердая земля. Хватит с меня этого неба.
Люси приземлилась примерно в пятидесяти ярдах и уже вскочила на ноги.
Я направился к ней, по пути оглядывая местность. Где бы мы ни оказались, здесь было чертовски холодно. В Нью-Лейк-Сити мы оставили лето, а тут царила вечная мерзлота. До самого горизонта тянулась голая тундра, таявшая в серой дымке раннего утра.
Внезапно я заметил вдалеке какую-то движущуюся точку, которая скоро разрослась во что-то похожее на сценку из далекого прошлого.
Я не верил своим глазам.
К нам быстро приближались десятка два людей, восседавших на маленьких косматых лошадях и одетых в звериные шкуры. Все они были черноволосые, с золотистой кожей, не особенно крупные, но крепкого телосложения. На своих пони они сидели так небрежно и уверенно, словно родились прямо в седле.
Они улыбались с таким видом, что, казалось, отруби им голову, и улыбка останется на месте. Наверное, она сияла на их лицах и после того, как они отрубали головы другим.
Приблизившись, наездники растянулись цепью и окружили меня и Люси.
Кажется, для них это был привычный маневр.
«О нет», — пробормотал я себе под нос.
Их главарь спрыгнул со своей резвой лошадки и, с кошачьей ловкостью приземлившись на ноги, зашагал к нам с винтовкой в руках.
Не обращая на меня внимания, он широко раскинул руки и прорычал что-то вроде: «Мехквин!»
— Таж Хан! — воскликнула в ответ Люси и бросилась к нему в объятия.
Они крепко обнялись, словно двое влюбленных после долгой разлуки, потом заулыбались и быстро затараторили на каком-то тарабарском наречии, не похожем ни на один язык, который мне приходилось слышать раньше.
Боже милостивый! Так это те самые «друзья», которые должны помочь нам спасти человеческую расу?
Бедные, несчастные мы скунсы.
