Рома ощущает мой скепсис и горячо убеждает: «Я больше сюда не вернусь, никогда!»
Подшучиваю: «Рома, ты хотя бы зубы успей вставить». И тут же наказываюсь повторным подробным рассказом.
День освобождения. Рома где-то достает спортивный костюм, кроссовки и гордо идет вдоль «локалок», откуда ему несутся пожелания и прощания.
Проходит месяц и еще один. От Ромы нет вестей. Часть ребят сильно переживает – они передали ему деньги и ждут заказанной передачки.
Однако вскоре информация приходит. Из местной тюрьмы, с новым этапом. Увы, Рома уже там. Напился. Подрался. Отнял телефон. Поселок маленький – его, конечно, узнали и задержали.
Зачем он это натворил? Кто знает. Скорее всего, не нашел себя и подсознательно захотел вернуться в привычный мир зоны.
Иногда создается ощущение, что милиция, суды играют в какую-то странную игру, выпуская досрочно именно тех, кого вскоре обязательно опять посадят. Не делая за воротами тюрьмы ровно ничего, чтобы это случалось пореже или хотя бы не так сразу.
Впрочем, объяснение простое: собственно человек для нашего государства меньше, чем ничего, – средство формирования отчетности.
Зубы Рома вставить не успел…
В нынешней правоохранительной системе совестливые не выживают. Ложь – суду, гражданам, самим себе – закон.
Когда читаю статьи, письма, блоги, меня часто удивляет искренняя уверенность взрослых людей в добропорядочности правоохранителей и судей. То, что они сообщают в своих заявлениях и интервью, воспринимается как достаточно надежный источник информации.
На самом деле допускаю, что многие представители этих профессий «в быту» вполне приличные граждане, и врут, как и мы все, изредка, по необходимости, испытывая от того неудобство.
Однако на работе, находясь «в системе», они лгут практически всегда, говоря правду, как правило, только чтобы вызвать доверие, и затем – удачнее солгать. Лгут гражданам, суду, друг другу. Таковы правила Системы, которую нужно сломать уже хотя бы только по этой причине. Совестливые в ней не выживают.
В тюрьме мне довелось познакомиться с интересным человеком. Мошенником, входившим в одну из «правоохранительных» банд. Во главе банды стоял прокурорский полковник, входили в нее десятки оперов, таможенник и еще какие-то чины, гражданский посредник (мой сосед) и некий коммерсант.
«Бизнес» был обычным: таможенник узнавал, кому на склад пришел товар, прокурор (тогда еще прокурор) возбуждал уголовное дело, опера «арестовывали» имущество и отдавали его на реализацию коммерсанту за символическую цену, которую потом и передавали «в возмещение ущерба».
