Страстное возбуждение охватило всю Украину, с восторгом смотревшей на своего гения заплаканными от горя и радости глазами. Дни справа и слева от Днепра летели часами, а часы минутами. Иван Богун, «характерник» и вторая сабля Войска Запорожского понимая, что Богдана Хмельницкого вот-вот начнут по настоящему убивать, передал ему половину своего особого отряда характерников во главе с обоеруким сабельным воином и мастером боевого гопака Максимом Гевличем. И Хмельницкий и Богун проходили школу удивительных бойцов в Пластунском курене Запорожской Сечи и хорошо знали, что могут сделать эти незаметные казацкие богатыри.
Великолепный Богун, которого враги называли «чрезвычайно наглым и отчаянным казаком-чародеем», очень вовремя передал побратиму гетману особую личную охрану. Через два дня после того, как в ближнем боевом охранении Богдана встали четырнадцать характерников, Хмельницкий попал в великолепно организованную двойную шляхетную засаду, выйти живым из которой у него не было никаких шансов.
Жарким июльским днем маленький отряд гетмана Войска Запорожского, на несколько дней оставившего Белую Церковь, двигался к Чигирину и Субботову. Характерники Максима Гевлича охраняли Богдана Хмельницкого «казацким веером длинным основанием вперед», прикрывая его не столько от сабли, сколько от внезапного оружейного залпа снизу. Хмельницкий смотрел на каменно спокойных хлопцев-витязей и был очень благодарен Богуну, сохранившему с его помощью школу страшного украинского невидимого боя в любом положении и ситуации. Конвой еще не добрался до Богуслава, купола белоцерковских храмов белели вдали на фоне ярко-голубого неба, но гетман, уставший от бесконечных смертельных революционных проблем, уже радовался завтрашней встрече с семьей.
– Впереди засада. Тридцать бойцов, опытные, стоят с ночи, пропустили три казацкие отряда с возами, а значит ждут, скорее всего нас. Расположились в яру, в двух километрах отсюда, в деревьях вдоль дороги с двух сторон.
Максим выслушал дозорного хлопца и вопросительно повернулся к слышавшему все Хмельницкому, который тут же ответил:
– Никак до шляхты не доходит, что дурней в казаки не принимают, дурнями тыны подпирают. Их всего двое на одного. Атакуем. Только пленного возьмите, надо узнать, кто такой ловкий проложил дорогу в ставку.
Характерники недолго переговорили, и конвой рысью двинулся в засаду «казацким веером длинным основанием назад». Рыцарям было ясно, что никто не собирается брать в плен надежду Украины, поскольку обязательные казацкие погони не дадут вывезти гетмана для дикой казни на польские территории. Засадники подождут, пока в них въедет хмельницкий конвой и в тридцать ружей и шестьдесят пистолей его сотрут.
