Космический марафон [сборник] | страница 84

Первыми признаками возврата к нормальному состоянию были жар и полное физическое истощение. Он безвольно лежал на металлической решетке, уставившись невидящим взглядом на переплетение серебряных трубочек и бусин. Эта штуковина выжала его как лимон; руки дрожали, голова раскалывалась от боли. До него медленно доходило, что ремни больше не опутывают его тело, а Горовиц стоит рядом и молча его изучает.

На скверном английском, гортанным голосом, Горовиц произнес:

— Выпейте — вам станет лучше.

Горячая жидкость обожгла горло. Сделав большой глоток, Армстронг облизал губы и закрыл глаза; мелькнула запоздалая мысль, что он выпил, скорее всего, какой-то наркотик. Снадобье подействовало сразу, и он был настолько истощен, что, махнув на все рукой, моментально провалился в сон.

На вызов ученого явились охранники. Они подняли тяжелое тело с решетки, отнесли обратно в камеру и оставили там. Они проделали это так же флегматично, как всегда, словно таскать тела было для них будничным, рутинным занятием. Но они в свое время тоже прошли через психотрон.

Армстронг проспал целые сутки, после чего умылся, побрился, позавтракал и почти пришел в себя, когда за ним явились опять. Его снова провели по коридору, через четыре комнаты в зал; снова его провели через двойные двери, и он очутился в том же кресле лицом к лицу с Линдлом. Сенатор поднял голову, на лице его читалось удовлетворение.

— Ну, мистер Армстронг, похоже, вы прошли путь до конца. Он был долог и извилист, со множеством ловушек и препятствий, но вы его все-таки прошли. Поздравляю.

— Это еще не конец! И наступит он, только когда…

Линдл протестующе поднял руку:

— Знаю, знаю! Вы хотите сообщить мне все, что вы обо мне думаете. Но давайте на время оставим личности, а? У вас наверняка много вопросов, и сейчас настало время на них ответить. У нас больше нет причин скрывать от вас информацию, а наоборот, есть весомый довод в пользу того, чтобы все вам рассказать.

— Какой довод?

— Вы нормальный!

— Ха! — воскликнул Армстронг с иронией. — Неужели? Даже не верится!

Подавшись вперед, Линдл внимательно на него посмотрел.

— Послушайте, я хочу изложить вам кое-какие факты. Готов держать пари, что вы мне не поверите, хотя от этого они не перестанут быть фактами. Однако вы можете получить информацию только при определенных условиях.

— Валяйте, — равнодушно произнес Армстронг.

— Вы должны отбросить вполне естественную враждебность по отношению ко мне, ибо она есть порождение ваших эмоций, а не разума. Я понимаю, что насильно мил не будешь, и я не прошу ни любви, ни дружбы — пока! Но я настаиваю на том, чтобы вы выслушали меня спокойно и без предубеждения. Давайте на время забудем, что произошло, и поговорим серьезно.