— Не доверяют…
— Англичанин смотрит из-за моря и слушает… прислушивается… Этот своего не упустит, не беспокойтесь! Дожидается, когда ему что подвернется… А чуть все собьются в кучу…
— И конец свету!
— Сохрани бог! — закричали остальные.
— Ничего не поделаешь! Не мы правим миром…
— Над нами другие стоят.
— И не говорите!
Разговор оборвался. Вдруг послышались крики. В толпу влетел запыхавшийся Войтек. Однако не надолго он тут задержался. За ним бежал отец, размахивая в воздухе ремнем.
— Держи негодяя!
Поздно! Войтек мигом обежал лесопильню, перемахнул через ручей и остановился на другом берегу.
Меня гнали по малину,
А я за печь да к Марине…
Гоп! Гоп! —
запел он, поглядывая на отца, дважды повернулся на пятке и помчался к Маргоськиной хате.
— Ты только приди сюда!.. — пригрозил ему отец и подошел к мужикам. — Такая он мне подмога! В хате ни за чем не присмотрит, не подсобит хоть сколько-нибудь, а все чего-то ковыряется… Смастерил ему Ясек скрипку, так он и пиликает мне над ухом, и пиликает… Ну, взял я скрипку и сжег. Думал, остепенится малый… Как бы не так! Выцыганил у кого-то другую, и только ему и дела… висельник! И не поколотишь его: живо вырвется из рук и удерет… Паршивец окаянный!
«В отца пошел», — подумали мужики.
Хыба повернулся и зашагал в поле, где бабы копали картошку; но и здесь он недолго пробыл. Злость его еще не улеглась. Войтек удрал, и старик искал, на ком бы ее сорвать. Издали он увидел женщину, спускавшуюся под лесопильню.
— Ага! Попалась, побирушка! — буркнул он под нос и в одно мгновение очутился на лесопильне.
— Кто туда полез? — спросил он Собка.
— Как будто Маргоська…
— Зачем она туда лазит?
— За опилками…
— Слышишь, ты! — закричал Хыба, нагнувшись над пилой. — Мигом убирайся отсюда! А то как пойду, все кости тебе переломаю! Поняла, что тебе говорят?!
— Полноте, пускай берет, — вступились мужики, — опилки ведь, не мука…
— Как бы не так! На нищих я буду работать? Слышишь? — гаркнул он, наклоняясь. — Вон отсюда, из-под лесопильни, не то как спущусь…
— Ухожу, ухожу! Не кричите! — глухо донеслось снизу, и тотчас показалась женщина небольшого роста в сером платке; плача она шла по мосткам на другой берег…
— Господь вас накажет, хозяин… — долетело на лесопильню.
— Чтоб ты околела, сука! Пропади ты пропадом! Чтоб ты издохла! — орал Хыба. — У меня ты и хворостинки не получишь…
— Я и не прошу! — послышалось из-за ручья.
— Хоть бы ты взвыла, не дам!
— Я не прошу…
— Голытьба проклятая! Нищие!.. Тьфу! — сплюнул в сторону Хыба, и повернулся к мужикам. — Пусти такую к себе на землю, вот как она тебе заплатит! Слыхали, что она мне ответила: она, дескать, меня не просит!.. Чорта ты получишь без меня, побирушка проклятая! Говорю ей: пришли мне Юзка поработать… «Нет! говорит. Сперва заплати, тогда пришлю!» Ну, погоди же ты! На моей земле живешь, а помочь не хочешь, сына не присылаешь? Так чорта с два ты получишь, да как бы не больше… Я поденщика найму, он мне и сделает что надо, а без тебя обойдусь. Вот как… Пусти к себе нищих жить, они мигом на шею сядут… Ого-го!.. И не увидишь как!..
