Вскоре в помещении опять стало тихо. Павел, положив на пол картонный ящик, принялся вытаскивать из него нехитрый скарб. Настя, внимательно обследовав все углы, начала укладывать друг на друга старые шинели, сооружая нечто вроде импровизированного топчана для Миши. Все были заняты своим делом.
— Ну что, пойдем за водой? — невозмутимо предложил Павел, беря два покореженных бидона.
Спустившись вниз по скользким ступеням, они вновь оказались в длинном коридоре. Пройдя немного по узкому проходу, они вышли в другое помещение, в точности повторяющее то, в котором они расположились. Здесь проходило множество труб. Деловито постучав по каждой трубе, Павел наконец нашел то, что искал и, отвернув вентиль, наполнил оба бидона чистой водой.
Когда они вернулись, Настя уже разожгла керосинку, и вскоре они пили ароматный чай из металлических кружек, в которых плавали пакетики английского чая из запасов Вагифа. Яблочный джем, густо намазанный на квадратные хрустящие галеты, оказался весьма кстати.
После чая Вагиф вытащил пачку сигарет и, кивнув Павлу, вышел в коридор. Миша только что заснул, и он не хотел курить в помещении, где тот спал. Мальчик очень плохо переносил сигаретный дым.
— Ты что-то хотел спросить у меня? — обратился он к Павлу, протягивая ему пачку сигарет.
— Нет, не хотел, — спокойно ответил Павел, с наслаждением закуривая крепкую сигарету.
— Тогда можно я тебя спрошу? — продолжал Вагиф.
— Валяй, — бесстрастно произнес Павел, усевшись на трубу, торчащую слева от прохода. — Ты не стесняйся, спрашивай, если смогу — отвечу, если нет — не обессудь.
— Как ты стал бомжем, Павел? — наконец решившись, спросил его Вагиф, хорошо сознавая бестактность вопроса.
— Как стал? — переспросил его Павел. — Очень просто. Вор я. Был в заключении, вернулся. Ни кола, ни двора. Вот так и стал бомжем, потому как еще в зоне поклялся, что с воровством завяжу. А вот почему так решил, этого я тебе не скажу, хорошо?
— А Настя?
— Да и Настя тоже. Хотя нет. Она в другом специализировалась, скажем так. А потом просветление у нее наступило. В Бога стала верить. Только вот с церковью у нее что-то не получилось. А уж потом к нам Мишка прибился. Он из интерната сбежал. Измывались над ним там. И астму он там заработал. А парнишка сам по себе хороший. Вот и все.
— Понятно. Послушай, Павел, ты не будешь против, если я немного с вами тут поживу? Мне наверх пока никак нельзя. А?
— О чем разговор, живи. Да и должок за нами кое-какой остался. Если бы не ты, может, нас уже и на свете не было бы. Так что, если надо в чем помочь, намекни. Мы враз. Лады?
