Отныне волнуют только дела,
Поля пшеницы, да буквы «Л»,
Чтоб в последние 3 секунды перед смертью выдохнуть
– Уф, успел!
Я долго кричал, но дольше того молчал.
И ни минуточки не скучал.
Какой длины были вдохи-выдохи,
Какого размера была строка.
Я вспомню об этом, глядя отовсюду
Издалека.
Там, где тело будет не просто всмятку,
А разлетевшееся на 73 куска.
И не тоска, а встряска, сноска.
– Была недлительно, но жива.
Открыта, высмотрена в глазок.
И двери крутятся по линии всей окружности.
Пусть даже они не слушали.
Лишь бы знали, кто они, лишь бы верили.
Лишь бы чувствовали как из почки вытягивается лист.
Как мороз приходит теплу на смену.
Как начинается утро, как птенцы вылупляются из яйца.
Как земляника краснеет.
И что перемены в основе всего.
А не поезд, что едет по рельсам, мотая круги.
