Время от времени охотники с дальних берегов стали приносить в контору добротный инструмент с американскими клеймами. Одному работяге с фактории удалось даже маленькую ручную пилу с острыми раскосыми зубьями и деревянной ручкой на бутылку водки обменять. Другой фартовый притащил ладный стальной нож с головой орла на эфесе, правда, запросил за него непочатую бутыль спирта. Затем пошли вещицы помельче: ручной фонарик, зажигалка из хромированной латуни с клеймом Bowers, несколько металлических пуговиц нездешней штамповки и даже бронзовый напальчник для шитья, истыканный мелкими ямками.
«А вот тебе и новый привет от союзника Смита, – рассуждал бухгалтер, разглядывая очередной образец американской мануфактуры – чудной молоток, отправленный старику другом-охотником Чихачёвым из Русского Устья. – Интересно, что запросил за него американец? Колыма, Алазея, Индигирка, Яна, Лена – проворный ты мальчуган, Пауль Смит. Ишь как скоро побережье наше обскакал. Везде полазил. Всюду наследил. И мне, значит, знаки подаёшь. На кой ляд?» Привыкший во всех делах к порядку и учёту, Алексей Захарович скрупулёзно наносил на карту-схему побережья условные знаки в местах, где объявлялся шустрый американец. Самодельный рисунок на выделанной до белизны оленьей шкуре в прошлую зимовку был проигран в карты заезжими индигирщиками в доме у старухи Хавроньи. На следующее утро всполошившаяся хозяйка принесла её бухгалтеру на сохранение. Потомки поморов знали толк в навигации и картографии – неровными, но уверенными штрихами они весьма точно указали очертания бухт, скалистых берегов, границы прибрежного льда, места для удобного входа шхун в устья северных рек и лёжки тюленей.
Делиться сведениями о столь странных приобретениях в то беспокойное время было опасно. Места лютые, люди крутые нравом и на расправу скорые. Одним словом – Колыма. Кругом ссыльные: от царя – политические, от нынешней власти – враги трудового народа. Да и недремлющее око государева опричника в лице майора НКВД Николки Калинушкина не располагало к задушевным разговорам о появлении заморских диковин в сендушных краях. Ушлый народец боялся держать у себя заморские вещицы и от греха подальше нёс их на сохранение бухгалтеру, который был на хорошем счету и у новой власти. Были и те, кто сторонился старика.
Пройдёт не один десяток лет, и только тогда люди станут доставать из схронов запрятанные штатовские реликвии. Потом ими будут играть дети, не задумываясь, откуда в этих забытых Богом местах могли объявиться добротные вещицы и инструменты – чудеса индустриальной Америки.
