– Батюшки, да куда ж я его запру?! У меня тут не тюрьма и не постоялый двор! Свободных комнат у нас нету, слышите, нету!
– А зачем его в комнату? – посоветовал блондин сквозь полупрожеванный пирожок. – С него и чулана хватит. Если, конечно, вы, мэм, за варенья-соленья свои не боитесь…
Мой живот плотоядно заурчал. Цыганка подлетела к Сконки, вырвала у него из-под носа блюдо с оставшимися пирожками и сунула мне:
– Вот, кушай, сердешный, пока эта саранча все не уничтожила. А я пока на стол накрою.
«Саранча», засобиравшаяся в обратный путь, усмехнулась и снова развалилась на лавках.
– Вас кормить приказу не было! – хозяйка кухни топнула в пол так, что совиные «уши» надо лбом вздрогнули. – Служба зовет. Пошли, пошли! – замахала она руками, будто гусей гнала.
Недовольно ворча, конвоиры убрались восвояси. Обернувшись ко мне, цыганка расцвела материнской улыбкой:
– Я тебя, зайчик, в депот определю. Там Чиду всякие железки свои складывает. Ты кушай пока, кушай. Вон худенький какой. Сейчас еще принесу. Да примочку для ног сделаю – как ты еще ходишь-то, горемычный, с такими болячками!
Мэм упорхнула в смежное помещение, где через щель в занавесках просматривалась солидная печь. Я неловко присел к столу. За большим круглым окном начинало темнеть. Кое-где уже зажглись оранжевые лампы, таинственно подсвечивавшие зеленые листья-одеяла. Подобные же фонарики украшали и неутомимо снующие повсюду воздушные суда. Девушка у окна сидела неподвижно, положив голову на подтянутые к груди колени. Со своей лавки я видел только ее затылок. Машура сняла шлем, и оказалось, что у нее были коротко стриженные черные волосы, смешно торчащие хохолком на макушке. Пирожок почему-то мне в рот не лез.
– Эта женщина, она… – попробовал я разбить молчание.
– Моя мать, – глухо ответила Машура, не поворачивая головы.
– А твой отец…
– Это в его депот мама тебя замуровать хочет.
«Чиду», – подумал я и спросил:
– Что же, твои родители делают все, что говорит твой брат?
Машура умудрилась покачать головой, не поворачивая ее. Только трогательный хохолок на макушке дернулся:
– Динеш – лейтенант воздушного флота, самый молодой за всю историю полетов. Мама его боготворит. Отец – инженер. Это он спроектировал Су-13 и все остальные суда. Когда он работает, ему нужен покой. Он месяцами сидит у себя в кабинете, ему даже еду подают через специальное окошко в двери. Иногда мне кажется, что если весь Саттард вымрет от какой-нибудь заразы…
