Бывали моменты, когда ей начинало казаться, что Андрей что-то от неё скрывает. Может быть, он всё-таки женат и поэтому никогда не приглашал её в гости? А когда отнекиваться было уже невозможно, дал ей адрес чужой квартиры. Квартиры друга, например. Но жена что-то заподозрила и сам он не пришел…
Ни на что уже не надеясь, просто для того, чтобы как-то завершить эту историю, Лия нажала на кнопку звонка. Звонок визгливо, как склочная женщина, забранился за дверью. Но никто не ответил ни шагами, ни лязганьем замка. Лия последний раз, теперь уже от волнения и обиды, нажала кнопку, и тогда только за дверью зашуршало и зазвякало.
Когда Андрей наконец открыл дверь, Лия очень сильно, по-детски обрадовалась, и с порога кинулась ему на шею.
Квартира Андрея оказалась светлой и просторной. В прихожей на стене висело несколько охотничьих ножей в кожаных чехлах, в двух других комнатах почти не было мебели, но все стены были увешаны фотографиями. Светло-серые гладкие обои с тонкими зелеными веточками в двух комнатах специально были подобраны так, чтобы не отвлекать на себя внимание, а служить только фоном. Во второй комнате весели только черно-белые фотографии. Дойдя до нее, можно было понять, почему в прихожей оказались ножи. Они словно намекали на то, что ты находишься в жилище охотника, но этот охотник расставляет свои капканы вовсе не в лесу и не на диких зверей. Когда капкан захлопывается, он заключает добычу в тонкую строгую рамку и вешает на стену.
Лия была поражена. Она никогда не думала, что этот Андрей, которого она считала жестким, стальным, каменно-непробиваемым, так чувствует, так видит, так думает, что он настолько поэтичен. На стенах был город, но словно застигнутый в те моменты, когда он уверен, что на него никто не смотрит. В переулках блуждали говорящие туманы, птицы – не жадные, тупые голуби, – а полупрозрачные, легкие, одухотворенные смахивали листья с тротуаров. На одной фотографии, которая Лию особенно сильно царапнула, на детской площадке веселилось троё нарядных, беззаботных взрослых и в стороне стоял одинокий маленький мальчик с серьезным, умным и очень грустным лицом, с выразительными глазами. И всё время казалось, что фотограф, чтобы донырнуть до этого невидимого другим города, надолго, как пловец за жемчугом, задерживает дыхание. И когда он уже почти теряет сознание от нехватки кислорода, тогда и рассеивается житейский туман и открывается удивительное.
