Повилика | страница 2
Опыты пока произведены на редчайших находках в древнем Хорезме, наиболее подвергшихся тлению. Антикатализатор открывал перспективу возвращения молодости многим другим материалам...
Если задуматься над тем, что это сулит, - голова кружится! Это ведь подлинная научная революция в постижении древней истории!
Мурад Тахиров только начал изучать проблемы антикатализа, - как внезапно скончался профессор Алиев, не успев подобрать учеников, последователей. А теория без преемников не имеет будущего.
Не будь у Беруни или Авиценны последователей, и мир не узнал бы об их открытиях!
Новая лаборатория осталась без руководителя. И на Земле, и даже во Вселенной немало талантливых профессоров химии, но нет человека, который смог бы продолжить дело Алиева. Без руководителя теперь и научная работа Мурада.
От этих размышлений молодого ученого отвлек колокольчик на калитке. Он звякнул как-то необычно, словно к нему едва прикоснулись, как прикасается ветер, как падает тяжелая капля дождя...
Мурад выскочил во двор. Тонкий серп молодого месяца едва серебрил верхушки тополей. Мурад выглянул за калитку. Никого. Стало как-то не по себе. А кто же звонил?
Он обратил внимание на почтовый ящик - в нем что-то белело.
А ведь когда он заходил в дом, ящик был пуст.
Разглядев надпись на конверте, он не поверил своим глазам: это было письмо от... профессора Алиева!
"Я, наверное, схожу с ума, - подумал химик, но тут же попытался взять себя в руки: - Этого не может быть!"
Почерк на конверте был знаком, он знал каждую завитушку ученого. Нет, он не мог принадлежать никому, кроме профессора!
Мурад медленно вошел в дом, испуганно глядя на письмо. "А вдруг, -пришло ему в голову, -г- профессор действительно написал ему с того света, и письмо каким-то чудом нашло адресата?"
Дрожащими руками он включил свет и распечатал конверт.
"Салом, Мураджан!" Так начиналось письмо. Мурад вскочил, потом вновь сел.
"Не удивляйтесь тому, что я пишу это письмо... Ведь именно вам я хотел передать весь свой опыт, все свои знания. Вы казались мне самым одаренным из моих учеников. Я был растроган вашими искренними слезами на моих похоронах...
Мне было приятно, что в день моей смерти был объявлен вселенский траур, что обо мне говорили тепло, не так, как при жизни, а ведь это бывает далеко не всегда! Да, я работал, не жалея себя, и всегда думал только о своей работе. Вы ведь знаете, что у меня в жизни больше не было ничего другого. Вот почему я пишу это письмо. Но начну с событий, которые произошли еще до вашего прихода в лабораторию...