— Ничего… ничего, продолжай, о чем говорил.
— Я говорил, что Следж не сдержал слова и удрал.
— Возможно, у него была уважительная причина, — неуверенно начала она, но запнулась под его мрачным взглядом.
— Не существует причины, оправдывающей такой поступок! Бросить больную, беременную женщину без семьи, почти без средств, без медицинской страховки и с крохотными возможностями заработать на жизнь.
— Да, не существует. — Кэрри машинально наклоняла свою чашку, пока кофейная гуща не достигала края, и снова выпрямляла. — Конечно, нет.
Она так ясно понимала, о чем он думает, будто он выразил свою мысль словами: возлюбленный Лени ничем не отличается от Роберта. Но ей есть что возразить: она и Лени — большая разница. Она, благодарение Богу, здорова и может сама содержать себя. Но собственную обиду надо отставить на второй план, подумать об Уилле: он-то никогда не откажется от ответственности; наоборот взвалил на себя ответственность другого мужчины. Внезапная вспышка понимания озарила ее: вот почему он так возмущался Робертом и кипел из-за того, что сама она отказывается осудить его.
— Ты женился на Лени, чтобы помочь, чтоб было кому о ней позаботиться? — проговорила она. На самом деле ей хотелось знать, любил ли он эту женщину, — уж во всяком случае, она нравилась ему, раз решил жениться.
— Да, она нуждалась в чьей-то поддержке, а я оказался ближайшим к ней из тех, кто мог бы стать ее другом. Болезнь, беременность, а тут еще беда — пожар в квартире. Ее не было дома, и она потеряла почти все. Шок, больница. Пока она была там, я купил для нее и для детей этот дом и кое-какую мебель. Потом больничный капеллан нас обвенчал. Ариана и Джейкоб родились на месяц раньше — кило шестьсот каждый. — Голос Уилла звучал ровно, будто все сделанное им само собой разумеется.
Вот это вызвало у Кэрри восхищение, даже нечто вроде преклонения. Он взвалил на себя гору всевозможных забот. Но — ясно видно — ничуть не сомневается, что поступил правильно, что иначе нельзя.
Типично для мужчин Кэлхаунов, всегда уверенных в себе, а часто и в своих возможностях выручать других. Раньше ей как-то не приходило в голову, что иметь такую уверенность для представителей сильного пола совсем неплохо.
Она вдруг внутренне замерла, осознав: а ведь за эти сутки ее восприятие Уилла разительно изменилось. Лавина новых мыслей, неиспытанных чувств обрушилась на нее. Среди них — почтительное изумление, уважение; неприятно ощущать собственную слепоту. Почти пять лет знает она этого мужчину, а по правде говоря — не знает его вовсе. Прошла целая минута, прежде чем ей удалось справиться с этими новыми для нее переживаниями.
