– И как же вы смогли отнять у него добычу?
– Сам не знаю. Кажется, я успел его порезать… или, точнее, он сам порезался о мой меч, когда сбил меня с ног. Но я не уверен. Быть может, тварь просто бросила его, как ваших лошадей…
– Как сумели добраться до двери?
– Чудом, – не задумываясь, уверенно ответил фон Зайденберг. – Иначе я этого не объясню. Только чудом.
– Или вы его все-таки задели, причем болезненно либо же попав по сухожилию или артерии… Вы сами – точно целы? Учтите, что сейчас нельзя сказать «просто царапина» и отмахнуться – даже небольшая ранка, нанесенная когтем или клыком этой твари, может привести к смерти.
– Я цел, – понуро повторил рыцарь, поддев пальцем две ровные параллельные прорехи на груди. – Он вскользь… кольчуга спасла.
– Так что же вы оба делали снаружи? Если я верно помню ваши слова, вы намеревались, пусть не соглашаясь со мной, действовать в соответствии с моими идеями. Уж не покидать пределов трактира – действие самое простое. Что заставило вас поступить иначе?
– Сейчас шестой час утра, – не поднимая глаз, ответил фон Зайденберг. – В деревне уже все пробуждаются в это время; он проснулся тоже. Привычка…
– Мне казалось, наш хозяин должен был обеспечить каждого всем необходимым для того, чтобы не приходилось разгуливать по двору.
– Поймите сами, майстер инквизитор – он человек в летах, человек деревенского воспитания, там не принято это делать в доме – в деревне только малые дети, увечные да старики не в своем уме пользуют поганое ведро. Для него это было равносильно…
– …смерти, – подсказал охотник услужливо. – Из-за того, что не захотел нагадить там, где спит, он уснул там, где гадил – вот только разбудить его теперь сможет даже не всякий некромант. Занятно будет посмотреть на физиономию его благоверной, когда ей скажут, что ее супруг окочурился над отхожей дырой.
– У него нет жены, – возразил рыцарь тускло. – Умерла семь лет назад. И сын умер этой осенью. Остались только сноха и внучка – он ездил в город на ее именины…
– Идите в постель, господин фон Зайденберг, – посоветовал Курт, и тот тяжело выдохнул, закрыв глаза и встряхнув головой. – Вам надо привести в порядок мысли и нервы.
– Вы не скажете «я же говорил»? – вяло уточнил фон Зайденберг. – Не обвините меня в бахвальстве? Не скажете, что я своей самонадеянностью погубил человека?
– Вы не тащили его, упирающегося, во двор. Он вышел сам. Сам сглупил. Сам виноват. А обвинять вас в том, что вы не смогли противостоять тому, с кем опыта противостояний прежде не случалось – это бессмысленно… Идите в постель, господин фон Зайденберг. Сидя здесь, вы не сделаете лучше никому.
