— Скорость — это еще не все, — заметил он вслух. — Нужно неустанно упражняться — вначале медленно, затем все быстрей, уверенней, пока движение не будет освоено настолько, что тело приучится срабатывать уже без помощи мысли, по привычке. Человек тогда сам уподобляется спущенной тетиве и мгновенному полету стрелы. Это дает ему силу и мощь. Ваше движение уже не предотвратить, оно становится едва уловимо для глаза. Этим проворством одолим даже самый сильный враг, а ведь вы к тому же молоды, гибки и хорошо сложены. Дед ваш до самой смерти был подобен молниеносному броску змеи. Это есть и в вас, надо лишь усердно над собой работать.
Хулагу с Хубилаем молча переглянулись. В эту минуту к ним подошел Арик-бокэ, румяный, жизнерадостный. Он не видел, как ханский советник ухватил стрелу прямо с натянутого лука.
— Возвращайтесь к вашим занятиям, мои юные тайджи, — с церемонным поклоном сказал Яо Шу. — Я вас покидаю. Мне пора выслушивать доклады, как там сейчас хан и ваш отец.
— И Менгу, — вставил Хулагу. — Он мне сказал, что разгромит наших врагов.
— И Менгу, — с улыбкой согласился Яо Шу. Ему отрадно было видеть мелькнувшую в глазах мальчиков досаду, вызванную тем, что время, проведенное с любимым наставником, истекло.
Яо Шу исподволь вгляделся в Хубилая. Своими внуками Чингисхан мог бы гордиться. Менгу вырос сильным, не затронутым скверной болезнью или ранением. Вот из кого выйдет воин, в которого уверуют, военачальник, за которым пойдут. А наставников больше всех впечатлял Хубилай, ум которого набрасывался на задачу и разделывался с ней так споро, что та и опомниться не успевала. Понятное дело, именно Хубилаю и пришло в голову перебросить лук из рук в руки. Уловка простая, но гляди-ка, почти сработала.
Распрощавшись с мальчиками кивком, Яо Шу повернулся и с улыбкой пошел, слыша у себя за спиной восторженное перешептывание: Хубилай с Хулагу взахлеб пересказывали, что они сейчас видели. Ладонь, кстати, неумолимо вспухала. Надо будет вымочить ее в соляном растворе и перевязать.
Дойдя до оконечности сада, Яо Шу чуть не застонал от досады: там его уже дожидалась чуть ли не дюжина писцов и посыльных, угодливо выгнувших перед ним шеи. Это были его старшие. Они, в свою очередь, командовали множеством других, чином пониже; получалась целая чернильно-бумажная армия. Яо Шу забавляло воспринимать их как эдаких сотников с десятниками. Между собой они заправляли громоздкой и все растущей машиной управления, от податей до разрешений на ввоз и даже некоторыми общественными работами, такими как недавно введенные платные мосты. На этот пост прицеливался дядя Угэдэя Темугэ, но хан доверил его буддистскому монаху, что сопровождал Чингисхана почти во всех его славных победах, а также учил уму-разуму — с разной степенью успеха — его братьев и сыновей. Темугэ хан отдал библиотеки Каракорума, и довольно скоро обнаружилось, что издержки на них неуклонно растут, требовались все новые. Яо Шу знал, что как раз сегодня Темугэ стоит к нему одним из просителей. Чтобы попасть к высокому советнику, проситель должен был пройти шесть символических уровней сложности, которые брат самого Чингисхана обычно одолевал одним движением брови, всех остальных бесцеремонно расталкивая в стороны.
