Главный же зачинщик, Петя, продолжал оставаться на своем месте, наивно полагая, что так он наверняка избежит наказания. Но проницательный отец Авакум мягкой походкой подошел к нему и выманил с места.
— Друг наш Петя, — обратился он к толстяку, — какое моральное наказание мы вынесем с тобой за эту безобразную сцену? Жду твоего ответа.
И снова легковерный Петя раздулся от гордости и смеха. Будучи мальчиком от природы добрым, он высказал кроткую мысль, что Илие надо дать пять плетей, а Василию — три, за взаимное хулиганство.
— Согласен, — кивнул священник, — только сколько ударов получит подстрекатель? — И он так сурово посмотрел на Петра, что тот, наконец, понял, что был разоблачен с самого, так сказать, начала. Поскольку мальчик затруднялся с ответом, священник мягко положил ему руку на голову и сказал:
— Ничего не получит подстрекатель, потому что он шалил, и не его вина, что проказа обернулась потасовкой. Также не будем мы наказывать и самих драчунов, поскольку один из них подумал, что его ударил сзади другой, а тот не смог сдержаться, получив попусту по голове.
Школяры зашептались, зная, что это еще не развязка, а попечители, сами писавшие уложения о телесных наказаниях, неодобрительно зашумели.
Не обращая внимания на шум и шепот, священник продолжал:
— Хотелось бы на этом и закончить дело, но есть в нем и другая сторона, не рассмотрев которую можем мы нанести урон моральной структуре личности наших воспитанников. Понятно, что зависть к удачному ответу была толчком к шалости Петра. И это мы ему простили. Однако Петр, во-первых, хотел слукавить и остаться незамеченным, чем нарушил заповедь «Не лги». И вторую заповедь «Не жестокосердствуй» тоже нарушил он, за что по совокупности статей приговаривается к восьми ударам плеткой. Рассмотрим же теперь поступок Илии, который, ощутив жгучую боль в ягодице, обрушил удар на голову неповинного своего товарища. И не то страшно, что проявил он этим свой вспыльчивый норов, а то, что в качестве подсобного средства использовал он святой наш учебник закона божьего. А окажись в его руках крест или икона православная, так он и иконой и крестом начал бы орудовать как средством нападения, что кощунственно и беззаконно. Таким образом приговаривается отрок Илия к пяти ударам плеткой по совокупности причин.
И, наконец, остается у нас по внешности невинный ученик Василий, который, однако, должен был соизмерить силу своего броска с наличием других вовсе неповинных мальчиков в классе. Ибо, если так распустить свою волю, можно ополоснуть грязью и учителя своего, и родителей, почтивших нас посещением своим. Поэтому Василий, как наименее виноватый, приговаривается к трем ударам плетью вместе с остальными. Таким образом, — продолжил отец Авакум, повернувшись на этот раз к попечителям, — мы соблюдем великий принцип святого Даниила о том, что насилие может быть признано годным лишь в меру крайней необходимости, только в смягченных формах и лишь до тех пор, пока наивысшая инстанция путем усовершенствованного воспитания не подготовит человечество к замене принуждения — добровольностью, окриков внешнего закона — голосом глубокой совести, а государства — братством. Другими словами, пока самая сущность государства не будет преобразована, а живое братство всех не сменит бездушного аппарата государственного насилия.
