— Да я тебе что, салага! — рассмеялся Луций. — Слава богу, год осталось отмучиться, и баста!
— Баста или не баста, это не тебе решать, — улыбнулся ему в лицо так и не представленный приятель.
Он стремительно закрутил нунчаки, и вдруг ударил бешено крутящейся палкой по ножке стула, на котором сидел Луций. Стул крякнул и перевернулся. Луций едва не упал под ноги Эолу, но вовремя выпрямился и встал.
— Молодец, — похвалил его Эол и придержал за плечо второго. — Хватит аттракционы устраивать. Этот парень вполне надежен.
— Ты, брат, не серчай, — словно нехотя проговорил чернорубашечник и спрятал законные Луциевы нунчаки себе за пояс. — Один вот серчал вроде тебя, а сейчас тихо лежит. — И он показал равнодушно на завернутое в простыню тело, которое перед тем оттащил в глубь комнаты.
— Труп? — побледнел от догадки Луций, так и не понимая, почему к нему пришли эти двое, и со страхом поглядывая на простыню. К его облегчению, человек под простыней шевельнулся и даже простонал что-то вроде: «Дай».
— Дай ему, раз просит, — посоветовал Эол чернорубашечнику, но тот покачал головой:
— Пусть оклемается, сейчас его что бей, что ни бей, кайфа не словит. Он у тебя в уголочке полежит, охладится, а после мы его унесем, — довольно любезно обратился он к Луцию.
— Да вы что, ребята, на меня вешаете?
— Не тусуйся, — прикрикнул на него Эол, подошел к лежащему и носком туфли скинул простыню.
Принесенный имел довольно благообразное, удлиненной формы лицо, крепкий загорелый, даже лоснящийся торс и все остальное, что положено обычному человеку. Вот только у него было четыре руки. Глаза лежавшего были крепко зажмурены, но в уголке рта прицепилась зеленой пиявкой сигаретка. Тотчас по всей комнате поплыл аромат ментола, смешанный с острым запахом анаши.
— Дебил Шива, — воскликнул в ужасе Луций, — из параллельного класса. Да нас затопчут.
— Не журись, дивчина! Он сейчас в великом Ничто и Нигде, а прежде чем очухается, мы его заберем. Он нам самим живой нужен. А чтобы ты не сомневался, мы ему сейчас маленький дурманчик под кожу залепим.
Чернорубашечник вытащил из кармана коричневую ампулу и одноразовый шприц с кривой иглой, потемневшей от частых впрыскиваний. Резким ударом о край стола выбил головку ампулы и, набрав полный шприц тягучей коричневой жидкости, засадил иглу в руку лежащего.
— Вот так и лечим бедолагу, — подмигнул он Эолу. — Раньше вечера не проснется. А мы заберем его во время второй лекции.
— А когда меня заберут? Придет уборщица, откроет своим ключом дверь, под кроватью этот красавец трепыхается, куда она побежит? Может в директорат, а если к дебилам? Сами знаете, как с ними разговаривать. Ничего не докажешь. Нет уж, забирайте все четыре руки вместе с головой и ушами. Мне не надо, чтобы за мной все московские дебилы с палками гонялись!
