Встав перед слабо потрескивающим пламенем костра, отец Климент обвел долгим взглядом крохотную группку прихожан и неторопливо заговорил:
— Старая вера в Сына Человеческого вышла из душ детей его и превратилась в рутинное знание, чуждое истинному Божественному свету. Священную плоть растащили по школам, церквям и приходам мировых религий, отбросив Божественную душу за ненадобностью. Пришло время выявления истинных текстов и праведных слов. Имя Христово выше отдельных представлений о нем, глубже и всей суммы мнений о нем. Для постижения глубочайшей природы Господа нашего, Воли и божественной Личности требуется не только полнота любви, но и полнота мировой мудрости и знания, совместное участие сил, пребывающих в открытых нашему сознанию и скрытых от него мистических мирах. Мы покинули рамки православия во имя высшей цели — восстановления сокровенного знания. Следуя вечному завету, наряду с изучением Писания и толкованием священных книг, постигали мы откровения в мистериях и медитациях. Сегодня наступил великий день обращения к Предвечному.
Отец Климент замолчал и обвел глазами верующих. К его огорчению, напуганные неведомым таинством прихожане были совершенно не способны к сосредоточенному вниманию. Одни из них потерянно слонялись в темноте, другие, не в силах сдержать себя, тряслись на месте или стремительно сновали, меняя направление движения. Одинокая девушка потерянно рыдала в углу, временами вскидываясь в подобии молитвы и крестясь на образа.
— Свершилось! — вскричал вдруг родившийся в России китаец Ван в треухе и расстегнутом тулупе до пят. — Дух Старого ребенка снизошел на меня!
Он забегал, то хватаясь руками за волосы, то упирая их в бока, повторяя при этом: «шоу — голова, дзоу — идти; шоу — голова, дзоу — идти…». Наскочив на отца Климента, Ван оттолкнул его и принялся декламировать.
Путь, о котором можно поведать, —
То не Предвечный Путь;
Имя, которое можно восславить, —
То не Предвечное Имя.
Что было без Имени —
Стало началом Небес и Земли,
Обретшее Имя —
Сделалось матерью всех вещей.
Во время декламации Ван подбоченился и словно подрос, его расстегнутый тулуп развевался как халат, обнажая худенькое тело в одних застиранных трусах.
— Одним иероглифом «дао», состоящим из двух частей «шоу — голова, и дзоу — идти», я указал дорогу, которая ведет в голову мира, — стукнул китаец кулаком себя в грудь.
— Дал имя беззвучной, неизменной, повсюду действующей субстанции. Все потому, что
