— До каких пор молчать будете? — взорвался писарь, которому не терпелось покончить с этим пустяковым делом и вернуться домой. — Так мы до полночи тут просидим. Князь Иона, твое слово!
— Ну, люди! — встал Хахаров. — Языки у вас отсохли, что ли? Кто пошлет сына в город?
— А если отдам, мне ребенка вернут или его насовсем забирают? — нарушил гробовую тишину старшина Голодного рода.
— Куда ж он денется? Будет наслежным писарем вашим. Тогда и вам не придется ездить ко мне за столько верст, — попытался вразумить наслежан Тарбаханов.
— Нет! Не вернется! — послышался чей-то тихий голос. — Возьмут — и поминай как звали.
— Царю солдаты нужны! — высказался Уйбан Сутурук. — Мало войска стало у государя-солнца!
— Раньше казаков одних да русских мужиков брали, — зашумели все. — Нынче, говорят, у царя туго с солдатами. Некому воевать…
Писарь с осуждением взглянул на князца: что, мол, за разговоры позволяешь? А Хахаров и сам был встревожен не на шутку: надо же, его единственному Анисиму как раз девять. Заберут сыночка — пропал князь Иона, нет у него больше наследника!
— Тихо! грохнул кулаком по столу Тарбаханов. — Поймите! Мальчика берут грамоте учиться. Читать, писать. Государь батюшка милость оказывает. А вы — в солдаты… Да кто же восьмилетнего в солдаты возьмет! Ну и дурачье же вы! Ну и темнота!
— Да-да! — поддержал князец. — Чего чепуху несете? Парень будет учиться за счет казны. Благодарить надо государя-солнце!
Но наслежане не поддались.
— Обучат мал-мала по-русски болтать — и в солдаты! — гнул свое Уйбан Сутурук.
— Ух, и верно сказал, Уйбан! Конечно, поучат сначала: какой же солдат, если по-русски ни слова. Вот для чего учат, оказывается.
— Я своего не отдам!
— И я!.. И я!.. И я!..
— Князь, да прекратишь ли ты этот базар? — поморщился писарь.
— Люди! — заговорил князец. — Кричите вы напрасно. Не было еще случая, чтобы в каком-то наслеге государя-солнца ослушались. Царский указ — хочешь не хочешь — исполнять придется. А потому давайте обсудим: чьего ребенка послать?
Мужики закрыли рты. Действительно: как ни толкуй, а от царского указа не уйти. Вдруг всполошился все тот же Уйбан Сутурук:
— Тойон князь! Анисиму-то твоему девять! А ведь ты ближе нас к царю стоишь. Так раз ему нужен мальчик… отдай сына! Он и к учебе способный, наверное, не наши харчи ест! А мы уж потом, в другой раз…
— Толково говорит! — загудело собрание.
Но Хахаров давно ждал удара и успел приготовиться.
— У моего сына всего хватает — и одежды, и пищи. По какому праву он на царскую казну зариться будет?
