— Ну, так я и говорю, — не унималась баба Маня, налегая грудью на стойку. — Вы знаете такой город? Нет? Я такого города в нашей необъятной стране не знаю. А раз у нас такого города нет, значит, он не у нас, а в другой стране. А раз он в другой стране, значит, и посадка должна быть где-то здесь.
— У вас билет есть? Покажите, куда у вас билет, — начала сердиться служащая.
— Какой билет? — наивно округлила глаза баба Маня.
— До Замохранска! — не выдержала служащая.
Краешком глаза баба Маня следила за чемоданом с австралийцами внутри. Наконец она увидела на экране монитора три странно сложенных скелета. Шесть моргающих глаз проплыли через рентгеновскую кабинку, чемодан вынырнул на свет и благополучно отправился в багажное отделение.
— Зачем мне билет, когда я никуда не собираюсь ехать? — вкрадчиво осведомилась баба Маня.
— Но Вы же только что спросили, где посадка на самолет до Замохранска, — побагровела служащая.
— Спросила, — кивнула баба Маня. — Так и что? Сразу туда ехать должна, в какой-то ваш Замохранск? Вы лично знаете такой город?
— Не-е-ет, — окончательно запуталась служащая.
— Вот! Сами не знаете, а людям билеты навязываете. — И оскорбленная «навязчивым сервисом» баба Маня с достоинством удалилась.
— Да уж, ты, баб Мань, даешь, — высунуласб вместе с Бобриком из сумки Галка. — Ты где название такое откопала?
— Это Авоська в молодости говорил: «Авось, обойдется. Не в Замохранске живем», — посмеивалась в ответ баба Маня. — Да ты на карту глянь, и не такое найдешь.
— А Ложкаревок много? — спросил бобренок.
— Ложкаревок-то, может, и много. Да наша — одна, — ответила баба Маня.
В воздух с ревом взмыл самолет. Он набирал высоту, а в багажном отделении в огромном чемодане с наклейкой про Канберру и дырочками в боку слышалась какая-то возня.
— Меня сейчас стошнит, — пробасил Эму.
— Я тебя умоляю! — испуганно вскинулся Кенг.
— Что это мне мешает? — вновь раздался голос Эму.
— Ложки, — ответил голос Лени.
— Какие еще ложки?!
— Обыкновенные. Деревянные, расписные. Дед Авоська подарил.
— Бр-р-р, холодновато, — поеживался Кенг. — Зря я плащик со шляпой сбросил.
Несмотря на тесноту, австралийцы еще теснее прижались друг к другу.
— Как ты думаешь, Кенг, могу я теперь считать себя летающей птицей? — с надеждой в голосе спросил Эму.
— Еще бы, — отвечал кенгуру. — Журавлиха может тобой гордиться. Ты же сам говорил, что ты — редкий экземпляр.
— Земляки, — вдруг спохватился пригревшийся Лени. — Я все-таки до конца не понял, так мы футбольный матч выиграли или проиграли?
