— Прочитай мне что-нибудь.
Влас смущенно раскрыл тетрадь.
Собралось отпраздновать свой великий день
Общество рабочих со знаменем во главе.
Правительство испугалось, шлет солдатиков к толпе и велит стрелять.
Солдатики не глупые, не хотят стрелять.
Рабочие взвеселились, начали шуметь:
«Вот где братская любовь!»
И мигом знамя поднялось, и песня раздалась...
Что-то горячее перехватило горло Федора. Нет, не зря вел он беседы на вечеринках у Никиты! Ничего не забыл Влас.
— Послушай, Влас... Учись дальше! Непременно.
— Разве я против? Тато не захотят.
— Говорю тебе, подавай документы в механико-техническое училище! Есть такоо в Александровске.
— Тато не дозволят... Кто ему станет помогать?
Вернувшись с поля, родители Власа недоверчиво поглядывали на Фодора.
— Разве я враг Власу? — тяжко вздыхал Яков Васильевич. — Но с каких же достатков его дальше учить? Две десятины на восемь душ! Не надел — слезы! Влас целое лето наймитом у куркулей, я и мать на заработки ходим до немцев-колонистов. Как дальше-то жить, господин студент?
Федор страстно убеждал Якова Васильевича и Катерину Ивановну. Те дали согласие.
Влас от счастья заплакал и упал в ноги отцу и матери.
Вечером Сергеев пришел к церкви. Строители еще трудились. Подбирает Егор теперь послушных, которые и пикнуть боятся.
Братьям встреча радости не принесла.
Егор спустился с лесов. По-прежнему удивительно красивый и статный. Смотрели они друг на друга с нескрываемой жалостью, как на пропащих людей. Наконец Егор не очень дружелюбно вымолвил:
— Приехал, значит... Ну, здравствуй! Служишь где, учишься или сызнова мутишь голытьбу? Смотри опять не споткнись...
Тон снисходительный, с чувством превосходства. Не ровня!
Федор ответил спокойно, с легкой усмешкой:
— Работаю. Однако не так, как ты. Сплю с чистой совестью.
— Разумею, разумею! — сощурился Егор. — Все еще не покорствуешь богоданной власти? Что ж... Господь тебе судья. — Затем великодушно: — Заходи через часок ко мне домой, потолкуем за косушкой вина о том о сем. Как-никак братья. Помнить надо.
Помнить не мешает, но и забывать о том, что жизнь их развела на разные полюса, тоже нельзя. Егор отравлен жаждой наживы.
Не успел Федор ответить брату, как тот добавил:
— А покуда гуляй. Но будь при понятии — в селе не очень... Наш урядник глазаст и ушами не хлопает. Научен!
Федор не собирался ничего затевать в селе. Это было бы сейчас неосмотрительно. Он дисциплинированный член партии и не может забывать о поручении Южного бюро ЦК. Так какого же черта он здесь прохлаждается, когда его ждет город судостроителей и военных моряков? Очнувшись от нахлынувших дум, Федор твердо сказал:
