Путилин как-то приехал ко мне.
– Я чувствую себя не особенно важно, доктор, – шутливо сказал он мне. Я рассмеялся.
– Держу пари, что ты, Иван Дмитриевич, хандришь по отсутствию знаменитых дел.
Однако я, встревоженный (ибо знал, что мой славный друг не любил жаловаться на нездоровье), подверг его тщательному врачебному исследованию.
Результат получился не особенно благоприятный: пульс был вялый, сердце работало слабо, давая неправильные перебои.
– Есть бессонница, Иван Дмитриевич?
– Еще какая! Я не сплю все ночи. Пропиши что-нибудь.
– Что я могу тебе прописать, Иван Дмитриевич? Все эти препараты латинской кухни-паллиативы, а не радикальные средства.
– А какое бы средство ты считал более действенным?
– Полнейший отдых, хотя бы на месяц. Отдых умом и телом. Известные развлечения и перемена мест.
– Куда-нибудь поехать?
– Да, но…
Тут я хлопнул себя по лбу и решительно заметил:
– Но только не на Кавказ!
Теперь в свою очередь рассмеялся мой друг.
– А почему не на Кавказ?
– Благодарю покорно! Я еще до сих пор не забыл проклятого дела о «Страшном духане», правда, создавшего тебе еще более громкие славу и популярность, но поистрепавшего и твои, и мои нервы. Видеть тебя еще раз убитым, окровавленным, в руках кровожадных ингушей, ей-богу, не особенно приятная перспектива. Знаешь что, Иван Дмитриевич? – мелькнула мне счастливая мысль.
– Что, милый доктор?
– Поедем на Волгу? Чудный, свежий воздух; волшебная панорама поволжских берегов с их быстро сменяющимися картинами, полными чарующей прелести. Новые лица.
– Новые преступления, – улыбнулся Путилин.
– Бог с тобой, Иван Дмитриевич! Тебе во всем и всюду чудятся преступления. Вот первый признак, вот лучшее доказательство твоего мозгового переутомления. Черт возьми, нельзя же в самом деле безнаказанно так злоупотреблять своим мозговым аппаратом. А насчет Волги – не беспокойся. Там – тишь и гладь…
– И Божья благодать?
– Да, да, Иван Дмитриевич! Это не то что «погибельный Кавказ»… Пароход… Комфортабельная каюта… Милые лица отдыхающей, жизнерадостной толпы. Какие преступления? При чем тут преступления? Отчего? Зачем?
О, старый болван! Если бы я только знал, мог бы предвидеть, что сам, собственными руками, невольно, неумышленно толкал тогда моего знаменитого друга на сыскную авантюру такой марки, перед которой побледнели многие наши похождения! Но я не прозорливец, а поэтому усиленно поддерживал мое предложение прокатиться по великой реке Волге-матушке.
