– Садитесь, господа! В чем дело?
– Любопытное дело, – усмехнулся прокурор.
– Да, можно сказать, единственный, необыкновенный казус, – поддакнул судебный следователь.
Лицо нотариуса было бледно, как полотно; лицо Сведомцева, толстяка, наоборот – сине-багрово, как свекла.
– Знаете ли вы, ваше превосходительство Иван Дмитриевич, что случилось вчера в Петербурге? – спросил прокурор.
– Мало ли что случается, голубчик, – усмехнулся Путилин. – Где же все знать…
– Так я вам скажу.
Прокурор сделал паузу для усиления эффекта.
– Вчера, в три часа дня, было украдено здание Главного штаба!
Эффект получился действительно необыкновенный. У меня от изумления рот сложился ижицей, и даже у Путилина, у самого Путилина – невозмутимого и хладнокровного – на лице выразилось сильнейшее недоумение.
– Что вы сказали? – переспросил он.
– То, что вы слышали, дорогой Иван Дмитриевич. Вчера украдено здание Главного штаба.
– Вы шутите? – прищурился великий сыщик.
– Нет, это правда, Иван Дмитриевич, – подтвердил судебный следователь.
– И вот похититель, – прокурор указал на толстяка.
– А это вот пособник… – добавил судебный следователь, показывая на бледного нотариуса.
На секунду у меня мелькнула мысль, что оба почтенных представителя судебной власти сошли с ума, ибо нельзя было допустить, чтобы они шутили в официальном месте при посторонних лицах.
– Ну-с, рассказывайте, кайтесь его превосходительству, господин Сведомцев! – обратился к толстяку прокурор.
Толстяк, задыхаясь от волнения, поведал о покупке им дома у графа П.
Путилин с большим вниманием слушал то, что вы уже знаете.
– Ну, а дальше? – задал он вопрос.
– А дальше-с произошло вот что. Сегодня утром я решил показать покупку моему главноуправляющему, который вчера приехал с приисков. Подъехали мы к дому, направились к тому самому подъезду, где были вчера с графом. Чтоб черт его, извините, побрал! Смотрю – стоит тот же старик лакей в ливрее.
– Ну-ка, братец, показывай! – говорю ему.
– Никак нет, – отвечает. – Сейчас не могу, барин.
– Как не можешь?! – закричал я на него.
– А так-с. Сегодня осматривать нельзя.
– Да ты обалдел, любезный?! Почему нельзя? И как ты смеешь мне это говорить?
– Извините, господин, я должен начальство слушать.
– Какое начальство?! Я над тобой теперь начальство, понял ты это?
– А вы кто-с будете? – захлопал он глазами.
– Я-то кто? Да я владелец теперь этого дома!
Он, знаете, поглядел на меня с испугом.
– Шутить изволите, вашество… Хе-хе-хе!
