— Работа прежде всего, — настоял Арсен.
Единственным ответом Вуивры была приветливая, сдержанная улыбка, похожая на улыбку взрослого человека ребёнку. После чего, встав на цыпочки и широко разведя в стороны руки, она медленно потянулась и пошла надевать платье. Видя, как она удаляется, озарённая солнцем, голая и свободная, Арсен ощутил в себе всплеск энтузиазма, правда, слишком мимолётный, чтобы подвигнуть его на какие-то действия, но всё же оставивший ему напоследок ощущение собственной тяжеловесности.
Луны в тот вечер не было, и братья в темноте неторопливо прогуливались по усадебному двору. Леопард молча подбежал к ним, чтобы обнюхать, и когда Арсен, отвечая на дружеское приветствие пса, ткнул его коленкой в бок, отправился снова к себе в конуру. Остановившись на краю дороги, они закурили.
— Ну как Старая Вевра, всё в порядке? — спросил Виктор.
— В порядке.
— Никого там не видел?
— Никого.
— Жалко, что по такой хорошей погоде мы не начали с луга. Мне хотелось бы побыстрее развязаться с этим. Завтра, если начнём в три косы, то скорее всего к двенадцати уже и закончим.
— Хватит там и нас двоих, — ответил Арсен. — Юрбен на тяжёлой работе уже не тянет. На таком участке да ещё с дрожащими руками он только сломает нам косу и всё.
— Да я, в общем, даже и не из-за работы, которую он сделает, — стал оправдываться Виктор. — Я прежде всего из-за матери. Не взять с собой старика завтра утром — это всё равно, что сказать, что он ни на что больше не годится, и тогда она захочет избавиться от него ещё до осени.
— Это я сказал ей уволить его.
Виктор от этих слов потерял дар речи. Хотя он уже достаточно хорошо знал своего брата, ему бы и в голову никогда не пришло, что идея уволить старика могла исходить от него. Юрбен, проработавший у Мюзелье тридцать лет, был свидетелем рождения Арсена, а когда ребёнок ещё в колыбели потерял отца, привязался к нему, как к сыну. На ферме помнили, как этот, обычно невозмутимый и молчаливый человек оживлялся и радовался вместе с ребёнком, находил нежные слова, чтобы утешить его в горе. Позднее он научил его запрягать лошадь, ухаживать за ней, держать косу, вести прямо борозду, сеять зерно и многое другое — забивать свиней, делать изгороди, прививать яблони. Надо сказать, Арсен всегда относился к нему с уважением, а если и проявлял иногда в разговоре своеобразную властную сухость, то она мало чем отличалась от той интонации, с которой он иногда обращался к членам семьи.
