– Право!.. Что ж, полагаю, право – весьма полезная наука.
– Хочется так надеяться.
– Право – звучит логично.
Если бы я попал в зал судебного заседания, то не хотел бы спорить с Ребеккой Эпштейн. Она наверняка будет орать в лицо со своим акцентом жителя Глазго, будет лаять что-то типа «Давайте унифицируем глоссарий!» и «Ваши аргументы явно неверны!». На самом деле мне и сейчас с ней спорить не хочется, поэтому я просто замолкаю, и мы молча идем по городскому музею, мимо стеклянных витрин с окаменелостями, римскими монетами и античными сельскохозяйственными орудиями. Полагаю, это мой первый опыт живой и искрометной интеллектуальной стычки в студенческой жизни. Да, конечно, я веду споры с Эрин на семинарах, но это как китайские ароматические палочки: вопрос в том, сколько ты их можешь вытерпеть. С Ребеккой такое ощущение, что мне попали не в бровь, а в глаз. Ну ладно, я здесь только третью неделю и уверен, что в этом еще поднаторею, и где-то в глубине души я думаю, что смогу найти красноречивый и язвительный ответ, пусть искать его мне придется еще дня три-четыре. Тем временем решаю проверить, могу ли я менять тему разговора.
– И что собираешься делать потом? – спрашиваю я.
– Не знаю. Можно было бы пойти выпить, если не возражаешь…
– Нет, я имею в виду, после универа, когда получишь диплом…
– Когда получу диплом? Не знаю. Займусь чем-нибудь таким, что на самом деле важно для жизни людей. Не уверена, захочется ли мне соваться в адвокатуру, но меня интересует иммиграционное законодательство. Бюро консультации населения [36]делает хорошую работу. Может быть, уйду в политику, или журналистику, или что-нибудь в этом роде, что поможет убрать этих ублюдков тори. А у тебя какие планы?
– Наверное, преподавательская или академическая работа. Может, что-нибудь напишу.
– А что ты сейчас пишешь?
– Пока еще ничего. – Меня тянет на новые эксперименты, поэтому я заявляю: – Разве что стихи немного…
– Вот видишь. Ты поэт, а я этого не знала. – Она смотрит на часы. – Ладно, мне пора домой.
– Где ты живешь?
– Кенвуд-Манор, где была та вшивая вечеринка.
– А, где живет моя знакомая Алиса?
– Прекрасная-Блондинка-Алиса?
– Разве она красивая? Не заметил. – Я задействовал такой едкий постфеминистический юмор, но Ребекка только беззвучно чертыхается, хмурится и спрашивает:
– Тогда откуда ты ее знаешь?
– Ну, мы в одной команде в «Университетском вызове», – отвечаю я, мимоходом пожимая плечами.
Гоготание Ребекки эхом отскакивает от каменных стен музея:
