Но, как говаривал мой папа, самое важное в образовании – это те возможности, которые оно предоставляет, двери, которые распахивает перед тобой, потому что иначе знание, по сути и само по себе, – это темная аллея, особенно если смотреть с того места, где я сижу сейчас, в конце сентября, в среду вечером, – на фабрике, выпускающей тостеры.
Все каникулы я отпахал в отделе отгрузки компании «Эшворт электрикалз», где отвечал за укладку тостеров в коробки перед отправкой их в розничную сеть. Конечно, существует не так уж много способов запихнуть тостер в коробку, так что эта пара месяцев была скучноватой, но в плюсе были 1,85 фунта в час и столько тостов, сколько ты способен съесть. Поскольку сегодня я работаю здесь последний день, то гляжу в оба, высматривая, когда коллеги начнут тайком передавать друг другу открытку для подписи и собирать деньги для прощального подарка. Мне не терпится узнать, в какой же паб мы пойдем, чтобы обмыть мой уход, но уже 16:15, поэтому логичнее предположить, что все попросту разойдутся по домам. Оно и к лучшему, поскольку на вечер у меня все равно другие планы, так что я собираю свои пожитки, хватаю горсть ручек и моток скотча из шкафчика для канцелярии и направляюсь на пирс, где у меня назначена встреча со Спенсером и Тони.
Саутендский пирс, длиной 2360 ярдов, или 2 километра 158 метров, официально признан самым длинным в мире. Наверное, это слегка чересчур, особенно когда тащишь много пива. У нас двенадцать больших банок светлого пива «Скол», свиные тефтели в кисло-сладком соусе, рис специальной обжарки и порция жареной картошки с соусом карри – запахи со всего мира, – но, пока мы доходим до конца пирса, пиво нагрелось, а еда остыла. Раз у нас сегодня особый случай, Тони пришлось притаранить свой гетто-бластер – мафон размером с небольшой шкаф, который никогда не взрывал тишины в гетто, если только не считать Шуберинесса [1]. Сейчас играет нарезанная Тони подборка «Лучшие хиты „Led Zeppelin“», а мы садимся на лавочку и наблюдаем, как солнце величественно прячется за нефтеперегонный завод.
– Но ты не станешь засранцем, а? – спрашивает Тони, открывая банку.
– Ты о чем?
– Он о том, чтобы ты не стал слишком студентиться перед нами, – поясняет Спенсер.
– Ну, я же студент, вернее, буду, так что…
– Нет, я хочу сказать, чтобы ты не стал полным занудой, а то задерешь нос, будешь приезжать домой на Рождество в мантии, говорить на латыни, вворачивая обороты типа «мне думается», «по-видимому» и все такое прочее.
