— А ты сама хотела бы иметь мужа и детей? Или собираешься сосредоточиться исключительно на работе?
— Не вижу причин, чтобы не справиться с тем и другим. Конечно, работа всегда будет играть вторую скрипку по отношению к моей семье. Муж и дети всегда будут для меня на первом месте.
— Ммм… Вижу, мне придется приглядывать за тобой, когда ты приедешь в Сидней, а то какой-нибудь смазливый идиот потащит тебя к алтарю, прежде чем ты словечко успеешь вымолвить.
— Ты… Ты не должен волноваться на сей счет, Роджер. Для меня всегда будет существовать только один мужчина…
Тут она повернула голову и посмотрела ему прямо в глаза.
Эти глаза расширились от удивления, потом сузились с выражением, каким он никогда не удостаивал ее прежде. Его потемневший взгляд медленно скользнул по лицу девушки, остановившись на нежных полураскрытых губах, затем опустился ниже, туда, где под тонкой материей четко вырисовывались ее груди. Внезапно она ощутила, каково это — быть объектом желания мужчины. Именно мужчины, а не мальчика. Она почувствована, как ее тело отозвалось, став вдруг горячим, тугим и трепещущим. Лицо ее тоже пылало.
— Тебе всего пятнадцать, — проговорил Роджер отрывисто, словно напоминал себе об этом.
— Мне не всегда будет пятнадцать, — затаив дыхание, отозвалась она.
— Верно… Но когда ты вырастешь, ты можешь изменить мнение о том, кого и чего хочешь.
— Нет, не изменю, — сказала она твердым голосом. — Мама говорит, что я упряма, как бульдог старого Берила Флита. Даже в три года я испытывала бы к тебе те же чувства, что и теперь. — Она кивнула головой, всё еще взволнованная. — Подожди здесь, — прошептала девушка и, вскочив, умчалась в свою спальню, тут же вернувшись. — Я написала это в первую неделю твоего приезда, — сказала она и вложила ему в руки листок бумаги.
Он прочитал стихи в мертвой тишине, потом сложил листок и положил его на ступеньку, покачав головой. В течение долгой минуты Линда думала, что выставила себя круглой дурой. Но потом он взглянул на нее, и она поняла… Поняла, что была права. Он чувствовал то же самое.
— О, Линда, — произнес он нежно. — Милая, милая Линда… — И протянул руку, нежно коснувшись ее лица.
Кончики его пальцев были словно языки пламени на ее горящей щеке, зажегшие пожар во всем ее теле. С ее губ срывались слова — безрассудные, восторженные…
— Поцелуй меня, Роджер. Поцелуй меня…
Линда внезапно смолкла. К этому времени подруги уже доехали до многоквартирного дома в Северном Сиднее, где они жили, припарковались в подземном гараже и поднимались теперь по внутренней лестнице в свою маленькую аккуратную квартирку на третьем этаже.
