Это оказалось не так-то просто: озверевшие солдаты не желали слушаться приказаний, и Энрике пришлось вытащить шпагу. Пара ругательств и угроза оружием сделали свое дело: солдаты оставили девушку и покинули дом.
Молодой человек склонился над ней. Это была совсем юная девушка, одетая в небесно-голубое, шитое серебром платье и шаровары. Легкая, как лепестки цветка, шелковая одежда была измазана кровью, к счастью, чужой, и местами порвана, вероятно, руками насильников.
Энрике понятия не имел, что с ней делать. Девушка должна была разделить участь других жителей Галеры, но он не мог этого допустить. Молодой человек поднял на руки легкое как пушинка тело и перекинул через седло. Хорошо, если его никто не увидит, иначе у командования могут возникнуть вопросы.
Энрике по-прежнему жил в походной палатке, хотя в городе было полным-полно опустевших домов, в которых имелось все необходимое. Однако при мысли о том, что он поселится там, где совсем недавно жили люди, которые теперь были мертвы, его охватывал суеверный страх. Эти диваны еще хранили тепло тел прежних хозяев, а стены помнили их голоса.
Молодой человек опустил девушку на складную кровать и налил в чашку воды. Энрике видел, что незнакомка пришла в себя, но не хочет или не смеет взглянуть на него или подать голос. Когда девушка наконец открыла глаза, он протянул ей чашку, но перед этим сказал:
– Не бойся. Они ничего не сделали. Не успели. Здесь ты в безопасности, во всяком случае пока. Хочешь пить? Возьми.
Мариам дрожащей рукой взяла чашку.
– Ты говоришь по-испански? Как тебя зовут?
Немного помедлив, она еле слышно ответила:
– Мария.
Желая подбодрить ее, молодой человек улыбнулся.
– Красивое имя. Я – Энрике Вальдес. Как тебе удалось уцелеть? Ты где-то пряталась?
– Да, – сказала Мариам и добавила: – Я бы хотела разыскать своих родных.
В голосе девушки звучала безумная надежда, и Энрике стало не по себе.
– Мне жаль говорить тебе правду, но я должен это сделать. Скорее всего, из всех жителей Галеры уцелела только ты. Остальные убиты и казнены.
По телу Мариам пробежала дрожь. Девушка не закричала, не заплакала, а спокойно произнесла:
– Мы находились под покровительством сразу двух Богов, но ни один из них нам не помог. Наверное, они поссорились на Небесах? Должно быть, там тоже идет война?
Энрике было нечего ответить, между тем Мариам поднялась и оправила платье. Молодой человек наблюдал за ее движениями, изящными и точными, как у танцовщицы или жрицы, любовался безупречной линией рта, изогнутого, словно лук, и нежного, будто цветочный бутон. Только полные неутолимой печали и свинцовой тяжести глаза выдали постигшее ее горе: то были глаза пожилой женщины на прелестном юном лице.
