Фатима испуганно прижала руки к груди.
– Неужели ты отправишься на войну?!
– Долг велит мне последовать за собратьями, но я не могу оставить вас, – мрачно произнес Саид. – Если в город принесут раненых, я стану заботиться о них.
– А если королевские войска войдут в Галеру?
– Боюсь, наша участь будет незавидна, – сказал мужчина и обвел взглядом притихших дочерей.
Саид давно смирился с тем, что Бог не подарил ему сыновей, но сейчас вновь пожалел об этом. Четыре дочери были нежны, как молодые побеги, как утренние цветы, и, если испанские войска войдут в Галеру, их красота и невинность будут растоптаны грубыми солдатскими башмаками.
– Будем надеяться на лучшее, – дрожащим голосом промолвила Фатима.
– Будем верить, что Аллах не оставит нас. – Саид кивнул, хотя в глубине его сердца почти не осталось надежды.
Энрике Вальдес ехал верхом по невозделанной, дикой, голой, как пустыня, местности. Здесь встречался разве что тимьян да кое-какие травы, служащие кормом для овец. На горизонте, куда ни кинь взор, высились высокие, лишенные растительности, изрезанные ветрами скалы. На пути почти не было деревень, а из людей встречались лишь пастухи, провожавшие королевское войско равнодушными взглядами.
Армию возглавил сводный брат Филиппа II, Хуан Австрийский, неопытный, но горячий юнец. Войско было поделено на две части: одной командовал маркиз Мондехара, другой – маркиз Лос Велеса. Приказ короля, в ту пору переживавшего многочисленные личные беды, был ясен и прост: не жалеть никого, брать города, не считая жертв, по возможности изгнать морисков из Испании.
Положение вызывало тревогу: почти все население королевства Гранада взяло в руки оружие, мориски совершали бандитские вылазки, появилась угроза объединения мусульманских сил Испании с османами и жителями Северной Африки.
Из-за начавшегося мятежа Энрике Вальдесу пришлось выступить в поход раньше назначенного срока, но он был рад этому. История с Паолой Альманса глубоко задела и раздосадовала молодого человека, он искренне не понимал, в чем заключалась его ошибка. Энрике впервые всерьез отнесся к своим отношениям с женщиной, но благие намерения обернулись полнейшим крахом.
Он испытал облегчение, когда вырвался из дома, хозяин которого был похож на дьявола, а его служанка – на языческую богиню. На первый взгляд, мужчина, называвший себя отцом Паолы, был окружен аурой чистейшей правоты и строгой справедливости, однако Энрике не верил в нее ни на грош. Дом этого инквизитора, равно как и его душа, были полны темных, если не кровавых тайн. Возможно, Паола являлась его пленницей, но она вовсе не желала, чтобы ее освободили.
