В проеме двери мелькнул халатик свирепой расцветки – оранжевые пятна по желтому полю – видимо, Зинулик побежала открывать незваному гостю. Халатик этот уже лет десять был единственным предметом Зинулиной гордости. Привезла она его из Болгарии, куда ездила в туристическую поездку, но всем почему-то говорила, что купила его в ГДР. Видимо, Болгария не вызывала в ней уважения – слишком уж многие там бывали! – а вот ГДР другое дело, это все-таки Германия и попасть туда не так уж просто.
* * *
На перроне пахло давленой вишней, гудроном и еще чем-то, – неуловимым, горьковатым, тревожащим ноздри, – чем пахнут все южные города. Гордынского нигде не было. «Ну что ж, так оно и должно быть, – с закипающей злостью сказал себе Синюхаев. – Так тебе и надо, старый чудило!»
Он заставил себя минут пять послоняться по перрону, досчитать до трехсот, потом до пятисот, потом до тысячи. И когда пытался уговорить себя, в конце перрона появилась тощая фигура Гордынского. Небо было густо оранжевым, и Синюхаев видел только его черный силуэт с оплавленными солнцем краями, но сразу же безошибочно понял, что это именно он. Никто больше не мог передвигаться такой неряшливо размашистой походкой, как попало выбрасывая вперед ноги и точно не заботясь о том, куда упадут ступни.
Гордынский подскакивал к вагонам, заглядывал в окна, спрашивал что-то у проводниц, затем вдруг остановился посреди перрона – увидел Синюхаева – и нелепыми прыжками, словно испуганная кем-то борзая, кинулся к Синюхаеву.
Внешне Саша мало изменился, та же…………………….кадыкастая плохо выбритая шея (этим он отличался еще в юности), делавшая его похожим на нестрашного грифа, та же улыбка на все тридцать два (только теперь………………..коронки), те же антрацитовые глаза, только глянец их, прежде влажный и блестящий, теперь был точно припудрен пылью.
* * *
До этого утра Синюхаев и не подозревал, что у его собственного дверного звонка такой омерзительный голос. Звонок пребывал в бездействии уже года три – как-то так получалось, что нужды в нем особой не было. Гости в этот дом забредали редко, а в последние годы и вовсе никто не заглядывал. Соседи не отваживались даже на короткие визиты, нюхом чуяли, что хозяева ничьей дружбы не ищут. Сам же Синюхаев и его супруга Зинулик к помощи звонка обыкновенно не прибегали, у каждого из них был собственный ключ.
Поэтому, услыхав в своей квартире странный булькающий звук, Синюхаев неприятно поразился: возможно ли, чтобы у него в доме был такой противный дверной звонок? Открытие это настолько уязвило его самолюбие, что он даже не задался вопросом, кого это там принесло в такую рань, и продолжал автоматически шаркать электробритвой по давно уже гладкому подбородку.
