— Ну, как с такими идиотами делать революцию? — истово прошипел Антонов-Овсеенко, повернувшись к пьяному матросу своим возмущённым профилем, — На целых шесть часов с выстрелом опоздали!..
— Ну и нашёл бы себе не идиотов, — обиделся матрос, — Только где ты их на свою голову возьмёшь?.. Оне, небось, вас так из Рассеи-то попрут — в Антархтеде не раздышитесь! Не идиоты-то которые…
В сердцах, Антонов-Овсеенко выхватил у матроса снаряд, сделал головокружительное цирковое сальто и, рассыпая порох, вогнал снаряд в ствол пушки. Отряхнулся, поправил шляпчёнку и портупею, а затем резко и демонстративно ушёл за борт.
— Ага! — саркастически резюмировал матрос-забулдыга вслед, — Снаряд-то — тама, а как им стрЕльнуть?..
В Петрограде было тихо. И в тихом омуте Петрограда, словно под корягой, тихо творилось, хрен знает что.
— Ваши документы! — произнёс один из юнкеров, патрулирующих ночные улицы Петрограда.
Ленин вздрогнул и, скрючившись, ретировался за спину своего ординарца. Рахья, сжав в карманах револьверы, мгновенно прикинулся пьяным.
— Эй, ты! — сказал патрульному пьяный в зюзю финн, — У нас свобода, твою мать, или как?.. Иметь право питерский прол-лэтарий вып-пить пива вечером, а-а-а?..
Уловив агрессивные нотки в голосе пьяного прохожего, второй юнкер начал уговаривать своего товарища не связываться на улицах с кем попало.
— Оставь его, Вольдемаг! — приятно прогроссировал интеллигентный молодой человек, — Всех финских пьянчуг нам по Питегу всё гавно за целую жизнь не выловить…
Юнкера и Рахья молча смерили друг друга взглядом и молча же осторожно разошлись. Путь к Смольному вновь был свободен… Только товарищ Ленин неожиданно куда-то исчез… Догадливый Рахья наклонился над канализационным люком и постучал в крышку.
— Влат-тимир Ильиць! Вихотит-те, опас-сносьць миноваль.
Чтобы вытащить испуганного пролетарского вождя из люка канализации Рахье пришлось немного потрудиться…
У входа в Смольный наблюдалась давка — часовой не пускал в штаб революции толпу людей с липовыми пропусками. Рахья, остановившись с Лениным у решётки, внимательно рассмотрел свои бланки и даже, мусоля языком химический карандаш, попытался подделать число — что вышло совсем плохо и неубедительно…
Тогда снова изображая пьяного, Рахья медведем-шатуном двинулся прямо на часового.
— Эй, ты! Рэнэг-гат и пособник мир-ровой п-пурзюазии!.. Ты пос-сему не пускаес в Смольный нас — трут-довой народ?..
У часового, при взгляде на косолапо идущего прямо на него страшного Рахью, чуть глаза не вскочили из орбит…
