Огненные блики играют на их лицах и отражаются в напряжённо распахнутых глазах. Мужчина с радиоприёмником, не мигая, смотрит в том же направлении.
Словно осенние листья, кружась на переднем плане, с небес начинают сыпаться бумажные деньги — всё гуще и гуще…
Где-то женщины кричат, плачут дети. Раздаются хлопки пистолетных выстрелов… Откуда-то снизу доносится автоматная очередь.
* * *
У старенького московского дворика слышится шум подъезжающего автомобиля. Светом фар освещаются своды арки, а затем и пространство дворика. Кабриолет въезжает; останавливается, не гася фар. Выскочив из машины, Серьга подходит к обшарпанной двери, ведущей в полуподвал. Открывает дверь. Апдейт следует за Серьгой. Серьга возвращается к машине, со стоном взваливает на себя Джо и идёт к открытой двери.
Исчезает там со своей ношей и Апдейтом. Где-то совсем недалеко раздаётся мощный взрыв. Верхняя часть стены дома и крыша ярко освещаются вспышкой и огненными бликами.
Мёртвый, без единого «живого» огонька, город освещён заревом множества пожаров. Ветер носит над городом тучи пыли, ворохи мусора, бумаг и денежных купюр. В небе кружат самолёты. За границами локальных пожаров, по которым угадываются очертания города, — чернота…
Где-то далеко-далеко мерцают очаги других пожарищ: очевидно, это какие-то другие населённые пункты…
* * *
В приглушённом ровном освещении ночников почти темно: трудно сразу понять, где мы находимся. Мы различаем поначалу только медленно приближающееся к нам белое пятно, которое по мере приближения оказывается свежеперебинтованной Тасиной рукой, лежащей на груди Евы.
Ровным фоном — нейтрально и умиротворённо слышится ночной «вокзальный» гул негромких голосов, шарканье перемещающихся ног, скрип скамеек; издалека слышится слабо узнаваемая, растворённая в общем ровном гуле, музыка. Мы медленно движемся между рядов, с неподвижными и едва угадываемыми фигурами расположившихся на скамейках людей. Некоторые тихо переговариваются между собой — по-русски, по-украински, по-английски, по-татарски, по-румынски. Мы успеваем ухватить какие-то слова, фразы, диалоги…
По мере приближения к белому пятну перевязанной Тасиной руки и двум неподвижно сидящим на скамейке силуэтам Таси и Евы, постепенно узнаём их. Они спят в довольно неудобных позах: голова Таси на плече Евы; Ева уронила свою голову поверх Тасиной головы, крепко обхватив свободной рукой её тело. Они, похоже, уснули довольно внезапно — возможно, под действием сильного успокоительного.
