— Мое последнее распоряжение касается именно женщин, точнее — одной из них, по имени Шан Цот. Независимо от исхода поединка, эта вероломная тварь должна умереть, и ты позаботишься об этом.
— Клянусь когтями Ра Она! — прохрипел советник, глотнул воздуха, почувствовав, что наконец свободен, и добавил, отскочив на безопасное расстояние: — В этом его желание не расходится с твоим и мне не трудно услужить двум господам сразу, хотя, повторяю, один из них не обременен избытком ума.
Его последние слова заглушил гром большого данадзона, а вслед за ним послышалось затейливое гудение бьол. Гоц Фур надел шлем и, шагнув с дощатого помоста, взгромоздился на своего гаварда, черного как застывшая смола мубигала. Он поправил доспехи, меч и кинжал, с грохотом опустил забрало и принял от оруженосцев червленый щит и длинное видрабовое копье со стальным наконечником в виде серебристого рузиава с растопыренными жабрами.
На другом конце огороженной части Главной площади верхом на пепельно-сером гаварде показался Ур Фта. Щелкнув застежкой своего зеркального шлема, он также принял копье и щит.
Данадзон прогремел во второй и в третий раз, оповещая таким образом о начале смертного поединка — и соперники, пришпорив гавардов, помчались враг врагу навстречь с копьями наперевес. И как ты уже догадался, керпитах в трех-четырех над головою царевича рассекал воздух крыльями и звуком своей свирели отважный Кин Лакк.
В этот лум за спиною царевны Шан Цот, безучастно следившей за ходом поединка, вырос советник Цул Гат.
— Ты слышишь меня? — спросил он негромко, оставаясь в тени.
Царевна ответила утвердительно.
— Хорошо, а теперь возьми-ка вот это и держи покрепче.
Царевна подчинилась и равнодушно оглядела оказавшийся в ее руках небольшой самострел на боевом взводе, заряженный желтой стрелой с округлым опереньем и наконечником крэх отменной закалки.
— Что делать мне с этим? — спокойно спросила она.
— Подчиняйся браслету, он сделает все за тебя.
Царевна вздрогнула, лицо ее вовсе окаменело, в глазах сверкнули синеватые искры. Ее руки вдруг сделались твердыми и сильными. Она вскинула самострел и прицелилась не хуже самого ловкого и опытного стрелка.
Тем временем царевич успел выбить Гоц Фура из седла, разбив ему щит и порвав на боку кольчугу, натянул уздечку, соскочил на землю и отбросил копье и щит. Вращая триострым цохлараном, сверкающим в лучах заходящего солнца и гудящим подобно целому рою белобрюхих этролзов, он двинулся к своему сопернику точно по направлению, подсказанному свирелью. Гоц Фур с трудом поднялся, вскинул забрало и отбросил повисшие на левой руке обломки щита. Выставив меч и кинжал и пошатываясь, он шагнул навстречь Ур Фте и, по счастливой случайности отбив первый удар, с ужасом увидел в зеркальном шлеме отражение своего искаженного злобой лица.
