— Что же ты посоветуешь делать, любезный Нодаль? — спросил царевич.
— Как что? Втроем идти в Саркат и похитить царевну. Вернуть свет твоим глазам, благородный Ур Фта — теперь самое главное. А вслед за солнцем да воссияет тебе веселое зарево победы!
И этим благим пожеланием завершается четвертый урпран книги «Кровь и свет Галагара».
В то утро, когда герои покидали Саклар, одолело зимнюю стужу дыханием теплого ветра, запела вода на свободе и черным как сажа вдруг сделался путь. И лапы гавардов зачавкали в месиве грязи.
До самого края деревни Нодаль ютился в одном седле с Кин Лакком, пожалевшим его желтые тарилановые сапоги. Но вот Саклар остался позади, и гаварды легкой иноходью проследовали в довольно тесное ущелье, ведущее под гору и кипящее низом ручьями. Здесь Нодаль попросил ненадолго остановиться, прямо со спины гаварда с ловкостью юного шарпана соскочил на скальный выступ и побежал в гору большими прыжками. Но не успел он достигнуть обширной площадки на высоте около десятка тикубов над дорогой, как ушей его коснулся предостерегающий оклик форла. Нодаль обернулся и заметил давешних своих преследователей, все с теми же дубинами рвавшихся к его кудрявой голове. Правда, числом их было теперь поменьше. Молодцы где-то оставили своего отца, того, что был словно тинтед на задних лапах: видать, старика, утомленного бесполезной погоней, одолел сон.
Нодаль, покосившись на них, не повел и бровью. Передвигаясь прежним способом, он очутился на сказанной площадке в то самое время, когда к ней подобрались и его ненавистники. Только им оставалось пройти вдоль склона еще уктаса полтора. Нодаль плечом навалился на обломок скалы, возвышавшийся посреди площадки, и опрокинул его на бок. Затем он склонился и извлек из невидимого снизу тайника большущий стальной посох, тщательно отделанный, покрытый темно-красным лаком и украшенный ближе к одному концу тремя выпуклыми серебристыми кольцами. Нодаль на один лум выставил сжатый двумя руками посох прямо перед собой, слегка согнул ноги в коленях и, глядя на своих преследователей, страшно выпучил глаза. Затем он крутанул посохом над головой и с воплем, раскаты которого переполошили всю живность окрест, опустил его на только что опрокинутый камень. И камень, взорвавшись острыми брызгами, раскололся натрое, словно в него ударила красная молния, ниспосланная каким-то могущественным двартом.
Деревенские мстители застыли на месте с разинутыми ртами, затем глянули в ущелье, где гарцевали на месте двое всадников вида отнюдь не миролюбивого, затем переглянулись, кубарем скатились на дорогу — и кинулись бежать в сторону Саклара. Нодаль, расхохотавшись им вслед, отложил посох и извлек из своего тайника доспехи и сбрую. Надев на себя длинную тонкую кольчугу и отполированные до звездного блеска наручи, застегнув с ременной перевязью изумительный пояс, украшенный пластинами речного афата и приладив посох наискось за спиной, он вложил себе в рот шестые пальцы обеих рук и свистнул так, что мертвый бы, верно, проснулся. Не позднее, чем на третий лум после богатырского свиста, откуда-то сверху с перестуком мелких камней, осыпающихся из-под лап, спустился могучий гавард бурой масти с волной белоснежного крапа, словно иней блестящего на его гладкошерстных боках. Нодаль, быстро и ловко приладив сбрую, вскочил в седло — и вскоре из ущелья на дорогу, ведущую в Дигал, выехали трое вооруженных всадников.
