— Тоже мне красота, — проворчал Иван Васильевич, озираясь по сторонам.
Куда не погляди на сто верст кругом все та же картина — белые пушистые просторы, чистое небо и солнце над головой. Ни парка, ни рощи, ни дома культуры в конце концов, для культурного времяпрепровождения. Сидим, как чукчи в тундре, только оленей и волков не хватает.
— Вижу, не нравится тебе у нас? — наклонив голову прищурился старичок. — Скучно? Нет места подвигу? — язвил он.
— Хотя бы и так, вам-то что за дело? — обиделся Иван Васильевич.
Нет, чтобы человека в курс дела ввести, морально поддержать товарища в трудную минуту, начинают тут шутки шутить.
— А не нравится, так и проваливай к себе! — разозлился ни с того ни с сего тихонький с виду старичок.
Подскочил на месте, словно его шилом кто уколол, да и спихнул ногой Ивана Васильевича с облака. Тот за край облака уцепиться пытается, да все без толку. Кричать хочет, а голоса нет.
Летит он вниз все быстрее и быстрее, солнце пропало, неба не видно, вокруг молочная пелена, как кисель густая. Дышать невозможно, двинуться трудно, холодно жутко. Зажмурился Иван Васильевич в ожидании неминучего удара о землю и… очнулся.
* * *
Очнулся Иван Васильевич от страшного холода. Смотрит, а он лежит голый, накрытый одной простынкой в незнакомом полутемном помещении с блестящими, словно мраморными стенами. Странные тусклые голубые лампочки с трудом разгоняют холодный мрак. Рядом, на соседних столах, лежат другие люди, как и он укрытые простынками.
Тело отказывается подчиняться, лишь зубы стучат от холода, да глаза ошалело вращаются в орбитах, пытаясь нащупать знакомые образы. Иван Васильевич напрягает связки, с трудом шевеля распухшим языком, кричит: «Эй, кто-нибудь, помогите!» Но никто не отзывается на его слабый крик.
Иван Васильевич расстроился было, и вдруг скрип, открывается дверь. В ярко освещенном проеме двери появляется пожилая женщина.
— Простите, пожалуйста, — чуть громче просит Иван Васильевич, — зажгите, пожалуйста, свет!
Женщина вздрагивает от неожиданности, ойкает и падает в обморок.
— Помогите человеку, человеку плохо! — закричал Иван Васильевич, беспокоясь уже более за женщину, чем за свое странное состояние.
Реакция на его крик была дикая. Женщина мигом вскочила и с криком «Караул, мертвец воскрес!» выбежала из комнаты прочь.
Пришлось Ивану Васильевичу самому слезать со стола. К этому времени он с трудом, но узнал помещение морга при кладбище. Завернувшись в простынку, дрожа от холода, пошлепал босыми ногами по заиндевевшему полу к дверям в поисках тепла и живых людей, полный желания выяснить, что же за безобразие с ним учинилась и не глупый ли это розыгрыш.
