Директор кладбища смотрел «дело» за «делом», сообщал новым знакомым, как и где их похоронили, какая растительность произрастает вблизи места их последнего упокоения и как выглядят их памятники и оградки.
С годами круг «знакомых» Ивана Васильевича расширился до невозможности, но его профессиональная память хранила имена и обстоятельства упокоения каждого клиента покрепче хваленных компьютеров. Шептайло гордился своей работой, гордился своим кладбищем и крайне гордился разносторонностью своего «общества».
Сторонний наблюдатель, случайно побывавший на таком вечернем представлении, счел бы, что хозяин кабинета сошел с ума или очень близок к тому. Ибо человек в добром уме и здравии вряд ли будет гордиться и тем более радоваться своему знакомству с давно умершими людьми, таким образом, словно каждый вечер заходит к ним на огонек чайку попить.
Обычному человеку порой трудно понять другого обычного человека, что же говорить, когда он сталкивается с человеком необычным, можно сказать уникальным? Необычные люди простому уму кажутся ненормальными. Не мной придумано, традиция такая.
Узнай кто про особенность Ивана Васильевича, про его необычность и пришлось бы ему попрощаться с должностью. Кто же станет держать на такой должности человека ненормального? Только другой ненормальный и станет.
Читатель затаил дыхание, сладостно предвкушая, что же такого необычного есть в директоре кладбища? Какие ужасные тайны скрываются под личиной благостного старичка?
Может он покойников по ночам выкапывает или голый при луне меж могил прыгает, призывая души предков? А вдруг…? Нет, не может быть! Ужасно! Неужто с самим Сатаной договор заключил и втихушку ему по дешевке души толкает, себе жизни и здоровья выгадывая? Брехня.
От чего же он в восемьдесят лет такой живенький и здоровенький, хитро прищуря глаз, спросит пытливый читатель. В его годы по статистике положено под лежачий камень, а он который год тот камень перепрыгивает.
Неспроста, ой неспроста, нечистой силой попахивает. К тому же на кладбище… опять же по ночам… и в одиночку. Страшненький человечек, ужасненький старичок, сам черт с ним раскланивается, не иначе.
Ерунда все это, любезный читатель. Полная чепуха. Черта Иван Васильевич поминал, как и все к случаю, сам того черта не видел и уж совершенно точно никаких договоров с ним не подписывал.
А особенность его заключалась в свойствах душевной организации или некоторой паранормальностью той организации, не путать с ненормальностью.
