Девушка… Модель 1145 улыбается Хольсту. Сложная модель, несговорчивая. Но все это лишь на первый взгляд. Хольст видит ее насквозь, ведь это он пишет все эти программы и модели. Пара осторожных комплиментов, несколько слов о себе. Ничего лишнего. Прямой и открытый взгляд. Чуть восхищения. Теперь выбрать бар и предложить немного поболтать. Просто поболтать…
Хольст и девушка входят в душный, наполненный хьюмерами и парой туристов бар. Конечно, Хольст помнит, кому эта планета обязана своими питейными заведениями. Бартон. Он заставил вращаться весь этот смрадный вечерний мир. Построил пивоваренные и ликеро-водочные заводы. Открыл сотни баров. Наполнил их алкоголем, сигаретами и сговорчивыми шлюхами. Хольст все еще помнит тот разговор, когда он пытался уговорить Бартона принять участие в создании новых хьюмеров, которые будут служить для туристов образчиком завсегдатаев баров. Но Бартон отказался.
– И плевать я хотел на то, что ты думаешь о моем богатом опыте! Ты создаешь на этой планете жизнь, Хольст. Я создаю мир. И давай оставим все как есть…
Модель 1145 садится за барную стойку. Хольст заказывает два пива. Официантка улыбается ему. Да. Похоже, она из последних моделей, потому что он ничего уже не помнит о ней. Возможности, варианты, случаи…
– Ты женат? – спрашивает его модель 1145.
– С чего ты взяла? – изображает он удивление.
– У тебя кольцо на руке.
– А ты наблюдательная… – он смотрит на нее и поражается, насколько удачным оказался его эксперимент.
Сколько раз он вот так останавливал их на улицах и сколько раз поражался тому многообразию, которое открывалось ему. Это словно был настоящий мир. Настоящая жизнь.
– Она умерла, – говорит Хольст девушке.
Она смотрит на него своими серыми глазами. Что-то высчитывает. Что-то взвешивает.
– Вот, – Хольст достает старую фотографию. – Видишь, это моя жена. Она умерла двенадцать лет назад. – Модель 1145 кивает. Всего лишь формальность. – За тебя, – говорит Хольст и поднимает бутылку пива. Смотрит, как хьюмер пьет. Это тоже его маленькая победа – учесть все детали, сделать их почти людьми…
И снова Бартон. А ведь если задуматься, то весь этот мир действительно обязан своим созданием ему. Он стал словно богом. Он и доктор Милт. Но если доктор был мудрым и праведным, то Бартон стал его антиподом. Темный, порочный, вечно пахнущий перегаром и табачным дымом. Живое воплощение сатаны для этой маленькой планеты, которая прежде не знала ничего, кроме работы. Но видно, правы философы, которые говорят, что добро и зло нераздельны. Наверное, в этом и есть суть всей этой жизни. Всегда вместе. Всегда рука об руку. Свет и тьма. Добро и зло. И похоже, это понимает даже доктор Милт. Хольст улыбается. Человек и машина. Праведник и грешник. Нет. Доктор никогда не даст Бартону умереть. Они стали словно одним целым. По крайней мере, доктор думает, что стали. Скольких денег и сил стоило ему достать для Бартона новое сердце? Хольст не видел цифр, но знает, что очень много. Но не было даже сомнений. Доктор Милт просто сделал это и все. Возможно, ему льстит тот факт, что Бартон медленно, но верно превращается в такую же машину, как он сам. Искусственная печень. Искусственное сердце… Когда-нибудь в нем не останется ничего живого…
