Он ткнул пальцем в мою сторону.
— А приложения для соцсетей, над которыми ты работаешь, — вот настоящее зло.
— Ну, что-то ты перегибаешь, — примирительно сказал я и поднял свой стакан.
Рори, похоже, был ещё пьянее Чака. Он с вызовом смотрел на меня, но никак не мог сфокусироваться на моём лице.
— Если ты не платишь за продукт, ты сам становишься продуктом. Так ведь? Вы же продаёте информацию, которую собираете о клиентах, другим компаниям?
Чак помотал головой.
— И к чему ты клонишь?
— К чему я клоню? — переспросил Рори. Он моргнул и сделал ещё глоток. — Я скажу, куда я клоню. Наши деды сражались с теми, кто дрожал от страха, а мы отказываемся от свободы, за которую они сражались и умирали.
Он встал и стал по очереди показывать на нас пальцем.
— Мы не готовы пойти на риск, как Чак и сказал. И из-за боязни рискнуть, мы даём правительству право лезть в нашу жизнь, подозревать нас в убийствах на другом конце страны. Мы отдаём свободу, потому что боимся её.
Он, в общем-то, был прав.
Винс кивнул.
— Невозможно защитить свободу, если ты отдал её другому.
— Именно, — сказал Рори и сел на стул.
— А как это всё касается происходящего? — спросил Тони.
Рори посмотрел на него.
— Никого не волнует, что китайцы взломали наши электростанции, — все уверены, что кто-то всё исправит. Но мы этого не дождёмся. Мы должны каждый день защищать свободу, а начать следует с того, чтобы взять на себя ответственность. Ответственность защищать личную свободу в Интернете. Иначе, мы шаг за шагом утратим всё, за что боролись наши предки.
Музыка смолкла, и из колонок послышался чей-то голос:
— Это невероятное зрелище, я просто не нахожу слов…
— Мальчики, вы себя хорошо ведёте? — спросила Сьюзи, держа Элларозу на руках. Она подкралась со спины к Чаку за время нашей активной дискуссии.
— Просто болтали, — ответил я.
Чак поднял голову, обхватил Сьюзи руками и приподнялся, чтобы поцеловать Элларозу.
— Садитесь с нами, — предложила Сьюзи нам с Чаком. — По радио начинается обратный отсчёт.
— …тысячи стоят на улице, у них в руках свечи, фонари…
Я нахмурился.
— Где это?
Она улыбнулась.
— На Таймс-сквер, где же ещё.
Я взял свой бокал и перекочевал на диван. Я присел рядом с Лорен и посадил Люка на колени.
— Впервые за сотню лет, с тех пор, как Таймс-сквер получила своё название, — продолжал радиоведущий, — в Новый год на площади не горят огни. И хотя неоновые вывески погасли, свет ярко горит в сердцах жителей Нью-Йорка. Отовсюду появляются новые люди…
