А он быстро соображал.
— Кроме Чака — никого.
Винс кивнул и опустил глаза.
— Можем прямо сейчас поговорить, — спросил я.
— Не думаю.
— Давай, я выслушаю тебя.
15:45
— Можно мне подняться к вам?
Я опустил глаза, боясь встретиться взглядом.
— По правде говоря, у нас уже слишком много человек, — ответил Чак вместо меня.
Напуганной женщиной была Ребекка из триста пятнадцатой квартиры. Она одна осталась на третьем этаже.
На ней был блестящий чёрный пуховик с меховым воротом. Светлые волосы выбивались из-под капюшона толстовки и окружали бледное лицо призрачным ореолом в свете из окон за её спиной.
По крайней мере, она была тепло одета.
— Но одной тебе не стоит здесь оставаться, — сказал я, представив, каково ей одной ночью, в темноте и холоде. Она нервно сжимала рукой косяк двери.
Я решил.
— Знаешь что, заходи после обеда, выпьешь с нами кофе, и мы проводим тебя к центру Явица.
— Спасибо вам огромное! — у неё на глазах выступили слёзы. — Что мне с собой брать?
— Тёплую одежду, — ответил Чак и покачал головой, посмотрев на меня, — столько, сколько сможешь сама унести.
В городе продолжали вещать только четыре радиостанции, и на одной из них — её использовали для оповещения Среднего Манхэттена — сообщили, что конференц-центр Явица, между Тридцать четвёртой улицей и Сороковой, служит центром эвакуации граждан с западной части Манхэттена.
— Можем мы взять у тебя одеяла, какие-нибудь тёплые вещи? — спросил я.
Она кивнула.
— Я принесу всё, что у меня есть.
— И если у тебя есть лишняя еда, её тоже, — добавил я.
Она снова кивнула и закрыла дверь. Мы оказались в темноте. На улице ещё было светло, но в коридоре не было окон, и он казался тёмной пещерой, тьму которой разгоняли только два прожектора: один над лифтами и один над лестницей.
Мы обходили всех соседей, «разведывали ситуацию», как выразился Чак. Большинство уже ушли. Мне пришло на память, как мы так же обходили всех, приглашая на барбекю в честь Дня благодарения — всего пару недель назад, но мир за эти дни изменился до неузнаваемости.
— Всего в здании пятьдесят шесть человек, — подвёл итог Чак, когда мы вернулись на лестницу, — и половина из них на нашем этаже.
— Как долго, думаешь, вытерпит второй этаж?
В двести двенадцатой квартире был свой генератор. Девять человек устроили некое подобие нашего лагеря, но они не были так хорошо подготовлены, как мы.
Чак пожал плечами.
— Не знаю.
Наш этаж превратился в убежище, и к нам приходило всё больше людей с других этажей.
