— О Господи, уже так много?
— Ну, мы тоже тут, — заметил Чак. — Люди напуганы, хотят знать, в чём дело.
Мы спрыгнули с сугроба, пересекли авеню и преодолели ещё одну стену снега, за которой начиналась толпа. Пробираясь ко входу, мы слышали разговоры о войне и бомбёжках. Люди сбивались в тесные группы. У входа члены Национальной гвардии пытались навести хоть какой-то порядок. Вдоль улицы были наспех расставлены какие-то деревянные щиты и листы пластика, чтобы дать людям укрытие от ветра. Ожидающим выдавали серые одеяла с красным крестом.
Вход окружала разъярённая толпа, раздавались крики и плач, все пытались попасть внутрь.
Гвардейцы никого не пропускали вперёд других, только качали головой и показывали на конец очереди, которая становилась всё длиннее и длиннее на наших глазах. Чак стоял какое-то время в стороне, а потом схватил меня и полез в самую гущу.
— Извините, сэр, вернитесь в конец очереди, — сказал молодой гвардеец, поднял руки и указал нам в сторону авеню.
— Нет, мы не на вокзал, — громко объяснил Чак. — Нам объявили войну?
— Нет, сэр.
— Значит, мы никого не бомбили?
— Насколько я знаю, нет, сэр.
— А если бы бомбили, ты бы мне сказал?
Гвардеец вздохнул и посмотрел на длинную очередь.
— Я знаю только, что помощь скоро придёт, электричество скоро должны дать, а вам стоит вернуться в помещение и оставаться в тепле и безопасности. — Он посмотрел Чаку в глаза и добавил:
— Сэр.
Чак подошёл ближе, и гвардеец отпрянул, схватившись за свою М-16.
— Маски, сэр, — сказал он и мотнул головой в сторону знака, предупреждающего о птичьем гриппе.
— Виноват, — пробормотал Чак и достал маски, которые взял с собой из дома.
Я надел одну из них.
— Так это правда, про птичий грипп?
— Да, сэр.
— Но ты знаешь столько же, сколько и я, да?
У гвардейца поникли плечи.
— Сэр, оставайтесь в тепле и, пожалуйста, отойдите назад.
— Я могу поговорить с кем-нибудь внутри, кто знает больше?
Гвардеец покачал головой, но смягчился.
— Вы можете подождать в очереди, но тут абсолютный беспорядок творится.
Паренёк уже явно был сыт по горло.
— Спасибо, — признательно сказал Чак. — Волнуешься, наверное, о своих родных?
Парень сморгнул и поднял глаза к небу.
— Да. Надеюсь, с ними всё в порядке.
— Как тебя вызвали? — спросил Чак. — Телефоны не работают, Интернета нет…
— Я проходил службу. Мы мало до кого смогли дозвониться, когда поступило распоряжение.
Со связью настоящий ужас: у нас есть только рации, больше ничего.
— Если мы зайдём завтра, может, появятся какие-нибудь новости?
