– Будете шуметь – пожалеете, что родились! Понял?
Смуглолицый дотронулся до носа, сморщился.
– Ты мне нос сломал…
– Заживёт, не надо было ножиком баловаться. Иди и передай своим: терпеть больше ваши выходки не буду. А понадобится – ОМОН вызову! Есть у меня такая привилегия. Усёк?
– Ус-ус…
– Вот и славно, болезный, бегом марш!
Чернявый развернулся и потрусил прочь, прижимая обе руки к лицу.
Вавин отбросил палку, захохотал пуще прежнего, обнял Афанасия.
– Ну, ты даёшь, Пахомов! Как это у тебя получается?
– Я с детства в Чапаева хорошо играл, – усмехнулся Афанасий, с ревнивой завистью наблюдая за Олегом, продолжавшим разговаривать с девушкой у калитки её дома.
Вышел Геннадий Терентьевич с кастрюлей в руках.
– Что за шум? Я что-то пропустил?
Вавин радостно подбежал к нему, начал взахлёб рассказывать о подвиге Афанасия. К соседям присоединился младший Гришенок, знаменитый почти полным отсутствием передних зубов, известный матерщинник дед Савостьянов, которому исполнилось девяносто семь лет, но был он ещё бодр и склерозом не страдал.
Пыль на дороге улеглась, мотор мотоцикла перестал стрелять, на улицу легла тишина.
Афанасий перешёл дорогу, остановился возле компании, продолжая глядеть на Олега и его собеседницу.
– Дед, это она?
– Кто? – не сразу сообразил Геннадий Терентьевич, потом проследил направление взгляда внука, подтвердил: – Дуняха наша. Как тебе Одуванчик?
Афанасий постоял немного и побрёл в дом, не слушая возгласы соседей, обсуждавших Кырика и его братию.
Он уже переоделся в домашнее – шорты и футболку, когда в хату зашёл хмельной от возбуждения Олег.
– Извини, что не помог, не люблю драться.
– А я, значит, люблю?
Олег смутился.
– Я не это имел в виду. – Он оживился. – Красивая стала, правда? Я бы не узнал. А ты?
Афанасий покачал головой.
– Я тоже. Не ожидал от тебя такой прыти. О чём вы говорили?
– Да так, о разном. Кстати, нас пригласили в гости!
– Нас? – хмыкнул Афанасий. – Не путаешь? Может, она имела в виду только тебя?
– Нас обоих, честно. Пойдёшь?
Афанасий хотел отказаться, но вспомнил взгляд больших зелёных глаз Дуни и согласился.
